Во сне и яви движется я. В повести и сказке он, она, оно. А если в повести я, то только как подменное имя вместо он. Но и наоборот он подменяет я. Думая о нём мы пишем про себя. Думая о себе мы пишем про него. Один прячется за спиной другого. Лицо двулично. Личность двойственна. Самому себе иносказание – вот кто мы есть. Подмена суть повествования. Да и существования и творчества. Монтаж и раздвоение – это старо как сон и сказка. Старое и новое чередуются. На смену исскуственной непрерывности приходит искусственная прерывистость. На смену исскуственному единству-искусственное раздвоение. Ново искусство. Естество старо.
Невид:
– Да, но на старости лет по-новому, что и то и другое вечно. Но вот насчёт раздвоения внутреннего мира нашего. Что это вражда? Или одиночество? Подмена внутренним миром мира внешнего? Но ведь и внешний мир – внутри нас!
Свид:
– В одном значении слово МИР – это самообнаружение. На миру и смерть красна. Вот почему и нужна слава. Слава нужна слову. Без неё, без внешнего мира приходится обращаться к миру внутри себя. А насчёт вражды, то в другом значении слово мир – это отсутствие цели или даже отчаяние. Без противника нельзя и жить и страшно умирать. Не противник – враг, а враг тот, кто делает ненужным сопротивление. Сопротивление же – это жизнь. И вот тогда приходиться ломиться в открытую дверь. А за нею пусто. Никого и ничего. Борьба в пустую – победа твоего врага.
Невид:
– Все это грустно. Стары страдания. Они – природа, естество. Но где же новое, если без радости? Не превратится ли повесть в упоение страданием?
Застыли старики. Тишина изношенно грустит. Прозрачны розово-изрезанные созерцания. Занывший сад вечереет малиновым сердцебиением. Не птичий – чей-то финифтянный, тиснённый тенью хруста свист сиво повис сияя. Паутина пения усато оступилась.
Свид:
– Старость – горесть. Омоложение – чары. А все чародеи древны. Пойдём поэтому по этому пути. Выпьем до дна. А там будет видно. Да и нельзя останавливатся. Нам старикам важнее всего не выпрягаться до конца
Старики темнеют. Между ними на полу заулыбался, забился белый блик, как пойманная, испуганная птица. Но бесшумнно. Свет – звук без плоти. Душа лишь описание тела. Но описание – жизнь.