– Второго меня причеши, пожалуйста.
– Да, милорд.
– А почему он не будет завтракать? – спросил он однажды.
– Он не умеет, мой господин.
– Давайте мы его научим!
– У нас вряд ли получится.
– А говорить – тоже не умеет?
– Нет, милорд. Доктор вчера сказал, что у «второго вас» нет языка.
– Но всё равно второй я такой забавный! Он мой друг. И я его люблю.
Бетси опустила взгляд, очень аккуратно подавая овсянку. После завтрака Эдвард встал спиной к окну.
– Милорд, не лучше ли будет вам посмотреть на жеребёнка на лужайке, чем на стену?
– Нет, Бетси, спасибо. Я видел лошадку вчера. А сегодня пусть он посмотрит. Он может! – Эдвард закрыл глаза. – Вот! Получилось. Не зря доктор говорил, что на затылке у меня глаза шевелятся. Спиной вижу. Хи-хи!
– Как вам будет угодно.
Бетси пошла в свою комнатку на третьем этаже особняка и только там тихо заплакала. Всех поражало, с какой нежностью Эдвард относился к своему уродству. Просил родителей целовать на ночь худенькую сморщенную рожицу. Тут же поворачивался спиной ко всему, что вызывало интерес: показать «другому мне». Единственными собеседниками Эдварда были Бетси, святой отец Альберт и доктор Джеймс Вильбанд.
Священник показывал мальчику цветные картинки ангелов и праведников.
– Смотри, это – святой Эдуард, твой хранитель. Каждый раз, когда ты делаешь что-то хорошее, он кладёт в корзинку цветок. А если ты ведёшь себя плохо, то корзинка наполняется камнями, а это очень огорчает Бога.
– Ой! – испугался Эдвард. – Вчера там оказался камень…
– Неужели? Расскажи мне, мы постараемся его оттуда убрать.
– Я… я напугал матушку, когда повернулся к ней спиной. За это отец выгнал меня из комнаты.
– Ничего, мой милый. Бог никогда тебя не выгонит, – отец Альберт перевернул страницу и показал Деву Марию – светлую, сияющую, в голубом плаще-накидке, – и Небесная Матушка любит тебя.
Таков был мир, изображённый в чудных и мудрых книгах. Со временем Эдвард надеялся научиться понимать эти странные заковыристые значки на листках и тогда не оставить непрочитанной ни одну книгу из отцовской библиотеки: так много ему хотелось узнать.
Иногда с интересом наблюдал он за слугами. Хоть отец и повторял, что все они – «мелкие людишки на одно лицо», Эдвард никак не мог этого понять. Ведь «все они» – такие разные! Кэтрин, старшая горничная – пухлая, коренастая, никогда не расставалась со шваброй, вставала раньше всех и кликала своих подручных «девонек» – Энн и Лотти. Вот уж кого нельзя было назвать похожими друг на друга! Энн – высокая, с длинными ногами, широкими плечами, так что платье и фартук для неё пришлось шить по меркам. Чуть выступающие скулы придавали ей обманчивую грубость. Сосредоточенная на работе, Энни улыбалась по утрам, когда, протерев окна в бальном зале и спустившись с лестницы, смотрела на солнце. Лотти же напоминала маленький рыжий огонёк. По комнатам она бегала вприпрыжку, могла состроить рожицу, натирая зеркало, но аккуратности было не занимать. Тонкие её пальчики без устали расправляли кружевные салфетки на тумбочках. Со щёткой в руках она не пропускала ни единой статуэтки или вазы. Именно благодаря Лотти в парадной галерее сверкали рамы картин и рыцарские доспехи.