– Да, они бегут, – говорил Геннадий Зюдкин. – Но они бегут не от нас. Как вы уже говорили, после смерти Бартела, в столице участились убийства и похищения людей. Тот же Дон Жуан, месье Селифан…
– Да, да, – перебил Энлон Менштон, сидящий в конце стола, подле мэра. – Много учёных пропало…
– Господа, – вмешался король, подойдя к столу. – Я рад что меня окружают такие люди как вы. В большой строгости, подумайте над тем, что происходит в данный момент, в нашей стране. Прошу вас, буквально127 всё задокументировать, и предоставить все эти документы, лично мне.
Сидящие почувствовали, некое напряжение между собой.
– На сегодня это всё, – продолжал король, от чего сидящие отодвинув стулья от стала, не спеша вставали. – А вам месье, Ятом, я попрошу остаться…
*****
На улице Гвардейской возвышается десятиэтажный мраморный жилой дом. Это чудесное творение как вы уже поняли, предназначено для высокопоставленных граждан. Я не буду вдаваться в какие-либо подробности, а перейду сразу к тому что нас интересует, а именно 40-ая квартира. В данной квартире проживает нам уже известный полицеймейстер Григорий Ятом. Это пасмурное утро, которое не всем так уж и в радость, оживило нашего полицеймейстера. В нём будто пробудился юнец, который только начал самостоятельную жизнь.
– Что это ты так сияешь сегодня, не уж-то повышение ждёт нашего папеньку? – Спросила полицеймейстера его жена Марфа.
– Сегодняшний день, я не променял бы ни на какое повышение, – отвечал он. – Я словно помолодел, в моей душе проснулась юность, и я обрёл признание в воле, где тайна явью128 станет, а тьму пронзит чудесный свет…
Бум-бряк… Из рук у Марфы вылетела тарелка с кашей. Она, открыв рот, стояла и широкими глазами смотрела на своего мужа.
– Марфуша, что с тобой? – Подскочил к ней полицеймейстер.
– Ну, знаешь ли, если это не повышение на тебя так повлияло, то тьфу-тьфу-тьфу… – Как-то загадочно говорила Марфа. – А у тебя между прочем, Егорушка подрастает, как быть ему без папеньки. Ох почему я не послушала свою маменьку, – и собирая битую посуду, Марфа зарыдала.
– Ха-ха-ха-ха… – Усевшись на стул, расхохотался Григорий.
– Ах ты, плут, мерзавец и подлец. Ты воспользовался моей невинностью, а теперь решил от меня избавиться! Ну нет, я тебе этого не прощу!
Полицеймейстер ещё сильнее расхохотался, от чего ухватившись за живот, сквозь смех сказал: