Через неделю после очередной встречи с Рамоном, Хая всё рассказала тётушке. Та очень близко к сердцу приняла её признание, зная Хаю, она доверяла ей, что ничего дурного эти встречи не принесут. Единственно, о чём она попросила Хаю, познакомить её с Рамоном (очень уж дорога была ей племянница и чувствовала ответственность за неё). Рамон согласился познакомиться с тётушкой, они оба понравились друг другу. Хая сделала такой вывод относительно тётушки по одной примете, вареньем из грецких орешков тётушка угощала только тех, кого она уважала. А Рамон был восхищён тётушкой, её хлебосольностью, уважительной беседой с ним, как с равным. Тётушка попросила их о единственном: не спешить принимать решения, сначала надо посоветоваться с родителями обеих семей. Рамон и Хая простились и Хая уехала домой в Киев, пообещав писать ему часто-часто.
У Хаи было такое состояние, как будто ей оторвали кусочек сердца, и это место отзывалось сильной тоской и болью. Дома она поделилась новостью, о своём знакомстве с Рамоном, с матерью и отцом. Их потрясла эта новость!
– «Как ты не понимаешь, что он не нашей веры?» – кричала мать.
А отец в ультимативной форме заявил: «Если он не примет нашу веру, на приданое можешь не рассчитывать, мы просто забудем о твоём существовании!»
А ведь он был богатым человеком: имел парфюмерную фабрику и галантерейный магазин на Подоле в Киеве. Хая не думала о приданном, но быть чужим человеком в своей семье – это уже перебор, ведь у неё две сестры и братишка, как же она будет жить вне их семьи. Она поделилась своими новостями с Рамоном и попросила, чтобы он выбрал время и приехал к ней в Киев: такие сложные вопросы нельзя решить без него, а терять его Хая не хотела.
Она поняла, что любит его, по – настоящему, и не сможет жить без него. Рамон вскоре приехал, представился родителям Хаи, её семье и попросил руки Хаи у её родителей. Отец повторил своё условие вступления в брак его дочери. С болью в сердце, Хая слушала этот диалог и боялась, что теряет Рамона.
Но Рамон твёрдо ответил: «Я беседовал со своими родителями. Они меня поняли, что это не блажь юнца, поскольку я уже не молод, поверили, что я искренне люблю Хаю и дали разрешение принять вашу веру».
– «Есть Бог на свете – большего счастья я не могу представить!» – подумала Хая.