Начались студенческие годы, полные радостей молодой жизни и надежд как на всеобщее, так и на персональное «светлое будущее». Юра шёл на красный диплом, по отцу он был Иванов, и ничто не предвещало беды. Жизненная формула сложилась у талантливого и обаятельного парня быстро: надо трудиться с утра до вечера, а если получается – то и по ночам, надо знать и уметь больше других и не останавливаться на достигнутом.
Ещё на первых курсах он записался в студенческое научное общество, целыми днями пропадал в лаборатории, практически написал докторскую диссертацию своему научному руководителю по новой и модной в те годы научной тематике. Стать он решил акушером-гинекологом.
Его любили девушки и преподаватели, у него было много друзей, он занимался теннисом, лучше всех учился, одну за одной публиковал научные статьи в серьезных журналах. Его фамилия стояла на первом месте в длинном списке кандидатов в кафедральную клиническую интернатуру. Наконец, пришло время распределения.
И тут Юру вызывает «для разговора» его научный руководитель. Как родная мать, она пестовала своего любимца все последние годы. Вид у неё был растерянный, цвет лица зелёный. Её интересовало следующее:
– Кто такой Илья Вольман?
– Это мой дядя, – был единственно возможный и известный им обоим ответ.
– А где он сейчас?
– В Америке.
На этом «разговор» закончился. И начался истерический монолог перепуганной женщины, суть которого сводилась к Юриному «вероломству», позволившему ему столько лет скрывать чудовищную свою личину и покрывать «изменника Родины». Как удалось понять Юре из этого монолога, основная претензия состояла в том, что он не рассказал об «американском дядюшке» несколько лет назад. Это, видимо, следовало сделать в первую минуту после знакомства с научным руководителем. А теперь из-за его «подлого» поступка несчастная женщина очень бледно смотрелась на учёном совете, когда чересчур активно выдвигала Юрину кандидатуру. Её даже пристыдили товарищи из парткома.
В интернатуру, разумеется, Юру не взяли. Вместо него вожделенные кафедральные места были отданы двум тихим девочкам, о которых до этого никто ничего не слышал ни на потоке, ни в студенческом научном обществе, но положение чьих отцов делало их заслуги необязательными. Этим закончилась Юрина обещавшая стать блистательной кафедральная карьера. В документах по распределению двусмысленности не было: новоявленный доктор направлялся в посёлок в четырёхстах километрах от Новосибирска. Это был даже не райцентр.