Дина
в самом начале импровизированного ужина выглядела возбуждённой и то
и дело заглядывала мне в глаза. Весь её вид говорил: "Хозяин, что
за чертовщина творится?" Но теперь собака успела успокоиться и тихо
хрюкала, подрёмывая под табуретом. Временами она приподнимала
голову, но убедившись, что ничего не изменилось, продолжала
храпеть.
В
остальном всё выглядело тихо-мирно и лишь обычное посвистывание
ветра за окном заглушалось громким чавканьем и похрустыванием. Лет
десять назад я гостил у тётки в деревне и часто наблюдал, как она
кормит вьетнамских свиней - пронырливых жизнелюбивых существ
разнообразной окраски. Ей Богу, возникало ощущение, что я завёл
себе такую свинью. Или - поросёнка.
Я
подбросил в ладони тяжёлую телефонную трубку, которая продолжала
удерживать связь с сестрой. За последний час я третий раз
связывался с Верой, благо траффик нашей телефонной компании был
достаточно благоприятный для долгих переговоров. Сеть проводов,
протянутых между постройками базы здесь и тремя - за рекой,
находилась в идеальном состоянии, а коммутатор и питающий генератор
я сам привёл в порядок. Пришлось лишь заменить пару узлов на новые,
найденные в складе.
Я
поднёс трубку к уху и услышал напряжённое дыхание Веры. Сестра,
насколько я понял, чувствовала себя немного виноватой, после того,
как подсунула мне кота в мешке. Ну, или эту фиговину в коробке.
Кроме того я чувствовал, что она то ли недоговаривает некую важную
вещь, то ли в чём-то врёт. А ведь за последнее время подобное
случалось совсем нечасто. Всего пару раз.
Однажды я спросил, спит ли Вера с Иваном и мне явно соврали. Второй
раз сестра вернулась из района с огромным бланшом и я попытался
узнать, как это произошло. И если первый ответ я пропустил мимо
ушей, хоть и распознал в нём ложь, то после пространного рассказа о
колдобинах на дороге немедленно собрался и поехал в центр. Там я
зашёл к начскладу и пообещал сжечь их чёртов городишко до
основания, если инцидент повторится. Потом поставил печать под
глазом у благоухающего сивухой громилы и вернулся.
Распознавать неправду в словах Веры я научился ещё в детстве, когда
мы играли с ней в карты. Промежутки между словами у сестры
становились короче, а сами фразы начинали вылетать, как пулемётные
очереди. Кстати, подобные штуки я проворачивал не только с Верой,
но и с другими людьми, с которыми общался больше пары раз. Психолог
назвал мою наблюдательность неким мудрёным словом, которое я
вскорости благополучно забыл.