1) Буду вся расписная по самые зубы;
2) Буду татуировать людей обязательно!
Но блин, в тысяча девятьсот девяносто третьем году хилой пигалице-второклашке было чертовски трудно объяснить окружающим, чем ей предстоит заниматься на жизненном пути. Опять же, родители переживают, волнуются.
И здесь земной поклон моей маме. Если б она мне всё это категорически запретила, то годам к четырнадцати я сама себе преотлично напорола бы портачин швейной иглой на всех доступных частях организма. Мама РАЗРЕШИЛА, но попросила отложить до состояния взрослости. Одна Божья Мать знает, чего ей это стоило.
Классе в девятом или десятом у нас был школьный проект по поводу выбора профессии, трудоустройства и дальнейшего жизненного пути. Завуч и некоторые учительницы, конечно же, желая Валере только добра, накричали на неё: «Какой ещё татуировщик?!! Нет такой профессии!! Будешь семечками торговать!!!» Ну семечками и семечками, думала Валера. Нормально. Не воровать же! Кто-то должен и семечки народу продавать, в конце концов.
Чтобы не расстраивать маму, Валерон к собственному удивлению легко и непринуждённо поступила на герценовский филфак. Там было интересно! Познакомилась опять же с чудесными людьми. Но это была не Валерина жизнь. Не моя жизнь. Чья-то чужая.
Жизнь обращала ко мне шёпот любви, его было не слышно. Потом голос совести, но совести было также неохота расстраивать маму, бросать учёбу и приниматься за татуировки. И вот тогда, как гласит знаменитая эзотерическая поговорка, заработал рупор страданий!!
Валера начала прихварывать. Земля неожиданно выскакивала из-под ног. Голова стала огромная, с пустотами, в которых пересыпались камушки. Воняло палёной шерстью. Звонил невидимый телефон. Внутри Валериной многострадальной башки само собою включалось проклятое радио и несло какую-то чушь. Не покидало чувство, что вся башка обмотана какой-то удушливой кисеёй. Тело скручивало так, как будто в нём вообще не было твёрдых костей, а голова при этом улетала вдаль на жутком вертолётике. Самое поганое – это синдром Ундины, когда на рёбра наваливается тонна кирпичей и невозможно дышать. В такие минуты Валера пела, чтобы равномерно делать вдохи. Засыпаешь – перестаёшь дышать.
Аномалия Арнольда Киари и височная эпилепсия превратили жизнь в какой-то демонский цирк. Что пришлось пережить моим родным – даже подумать страшно.