Неожиданно и непривычно в мерном гуле огромного магазина, среди сотен голосов, музыки, телефонных звонков, цоканья каблуков и разговоров, все вдруг отчётливо услышали голос Люсико. Наташка сначала не поверила и замерла у своей витрины, вопросительно уставившись на Маринку. Да, это действительно Люськин голос!.. И она что-то выкрикивает всё громче и громче:
– Зачем ты пришла?!.. Зачем?!. Уходи, говорю!.. Уходи, пока никто не видит!..
Маринка исподлобья смотрит в Люськину сторону, не шевелясь.
Олька из «нугабэст», проходившая куда-то мимо, засмотрелась в ту же сторону и врезалась в мужика, остановилась.
– … Уходи, я тебе говорю!.. Пошла вон!..
Напротив Люсико через витрину стоит женщина лет пятидесяти. Грязная засаленная болоневая куртка, мужские ватные брюки, на босых ногах огромные мужские кроссовки без шнурков. Пунцовое лицо совершенно опустившегося человека, беззубым шамкающим ртом, с запёкшейся коростой на разбитых губах, виновато уговаривает:
– Ну ни ругайся, доча!.. Ну, чего ты?.. Я сейчас уйду… Вот мандаринчиков тебе принесла.
Женщина протягивает в руке небольшой прозрачный кулёк, полный очищенных (!) мандаринов… С мокрого кулька капает на витрину.
Люсико видит, что девчонки смотрят и задыхается, бледнея, свирепо шепчет искажённым злобой лицом:
– Уходи отсюда!.. Уходи, сука такая!.. Ненавижу тебя!..
Не меняя выражения опухшего лица, видимо давно привыкшая к таким словам, женщина канючит:
– Ну чего ты, доча?.. С днём рождения тебя мама пришла поздравить… Ну чего ты?…
Сквозь поток посетителей девчонки видели, как Люсико с женщиной ушли в сторону эскалатора, и через пять минут Люсико вернулась, и потом с вытаращенными глазами молча швыряла коробки из угла в угол, не находя себе места.
На следующий день она не пришла.
А через пару дней в её отделе появилась «новенькая».
****
…В армии со мной служил Николаев Лёха. Невысокий тихий пацан из мордовской деревни Николаевки. На полтора года меня младше. Я как-то случайно увидел, как он рисует, и был потрясён. Мало того, я был просто раздавлен. Меня всегда считали одарённым в плане рисования, и со школьной скамьи я до сей поры слушаю дифирамбы в свою честь от родных и близких. Мне так и говорили всегда:
– Я, мол, никогда не встречал (ла) человека, который бы так мастерски мог рисовать!..