— Ну и отлично, — неожиданно для себя заключаю я. —
Пойдемте обсудим условия и разберемся с вашим
обетом.
— И в чем подвох? — подозрительно спрашивает
Скитер.
— Да ни в чем, вы мне так же надоели, как и я вам.
Первые шаги мы с вашей помощью сделали, теперь нашу ругань с
Ранкорном и без вашего имени будут читать. И мы, разумеется,
найдем, кому поручить написание текстов.
— Кому в вашей компании недоучек можно такое
поручить? — фыркает Рита. Мне кажется — или она пытается заставить
меня уговорить ее остаться?
— Не знаю, наверное, будем тянуть жребий, —
отмахиваюсь я. — Вытяну короткую соломинку — буду маяться
сам.
Тут я, конечно, вру. На то я и Символ, Знамя, новый
Темный Лорд и возмутитель общественного порядка (это не я, это
Ранкорн так считает, если что), чтобы хотя бы над писаниной не
корпеть. Кто угодно, только не я. Должны же быть в моем положении
какие-то бонусы. Тем более, что среди Даров Смерти ни единого
волшебного пера нет. Я проверял.
— То есть, вы просто возьмете и отпустите меня? —
продолжает недоумевать Скитер.
— Конечно, не просто! Список условий мы давным-давно
вам огласили, неужели вы не помните? Готовьте все записи к
просмотру, учитывайте, что мы вас обыщем и все, что найдем
спрятанного, просто уничтожим не глядя. Обсудите это все с
Гермионой, чтобы не унести ничего лишнего. Потом мы переносимся в
специально подготовленное место, проводим там ритуал освобождения
от Обета и накладываем на вас Обливиэйт. Потом вы вольны делать,
писать и публиковать всё, что хотите, но учтите, что мы будем
опровергать всё, что нам не понравится. А если нам не понравится уж
очень сильно, то мы знаем, где вас искать.
Я, конечно, опять вру. Диагностику Гермиона провела
тайком, еще вчера, и теперь мы точно знаем то, что ее гипотеза
подтвердилась: никакого Обета на Скитер нет. Поэтому на самом деле
процесс освобождения Риты будет на целый пункт короче: обыск —
аппарация — Обливиэйт. Но ей об этом знать ни к чему,
правильно?
— Не понимаю я вас, Поттер, — вздыхает Скитер,
поспешно собирая со всех поверхностей многочисленные бумаги и
складывая их в папку. — То вы Непростительными бросаетесь, то
просто берете и отпускаете меня, опасного свидетеля. А если я
попытаюсь сбежать?
— Тогда я все-таки начну бросаться Непростительными.
Я и всегда-то был неуравновешен, вам ли не знать, а в последнее
время — это просто ужас какой-то!