— Луна, так где сейчас твой отец?
— Конечно, в бегах.
— Хм. А конкретней?
— Ну, последнее письмо он прислал из Бразилии, это было через
два дня после победы. А потом я писем уже не получала, наверное,
потому, что была под арестом. С тех пор он мог оказаться где
угодно.
— А когда и почему он бежал?
— Ну, я так понимаю, еще зимой он покинул наш дом и спрятался от
Пожирателей Смерти, а после того, как мы сбежали из Малфой-Мэнор и
я послала ему патронуса, он понял, что в ближайшее время мне ничего
не угрожает, и уехал, чтобы на него больше не могли давить и чтобы
на меня не могли повлиять, поймав его. Знаешь, Гарри, его очень
расстроил тот случай с вашим визитом.
Представляю. Нас он тоже расстроил — не то слово.
— Ничего. При случае передай ему, что мы на него не в обиде.
Будешь писать ему — спроси, не собирается ли он в ближайшее время
вернуться.
— Хорошо. У тебя есть сова, чтобы послать ему?
— Пока что нет, но в ближайшее время я обязательно что-нибудь
придумаю.
— А зачем он тебе нужен?
— Ну, честно говоря, не столько он, сколько «Придира». Нам нужно
опубликовать несколько статей, а «Пророк» вряд ли их примет, знаешь
ли... и твой отец нам уже столько раз помогал с прессой...
— А зачем тебе тогда мой отец? Я и сама могу...
— Луна... я так не думаю. Даже если бы ты и могла...
— Конечно могу, проще простого.
— Даже если бы ты могла, ты в розыске. Ты не можешь встречаться
с другими журналистами, чтобы заполнить газету материалами, или
заниматься ее распространением, или... в общем, ты ничего легально
сделать не можешь.
— В самом деле? Очень жаль, — искренне огорчается Луна. — Но я
могу написать отцу. Ты уж пожалуйста раздобудь мне сову.
— Конечно.
Луна берет свою сумку, выходит из гостиной и идет наверх,
видимо, тоже заселяться. А в комнату тут же просачивается Невилл,
садится напротив меня и требовательно говорит:
— Гарри, Ханна не может здесь находиться. Делай что хочешь, но
чтобы духу ее здесь не было.
Сказать, что я удивляюсь, — это ничего не сказать. Я пребываю в
состоянии близком к шоковому. И от этого решительного тона, и от
уверенного вида... да от всего. Хоть я и видел Невилла в Хогвартсе
в день битвы, я не успел оценить масштаб изменений. А больше всего,
конечно, меня изумляет суть его претензий.
— Ты обязан что-нибудь сделать, — продолжает напирать он.