– Почему же в неизвестном – вон она идет.
Игнат посмотрел, куда указывал профессор. К ним стремительно, переходя с шага на бег, приближалась балетная фигурка мамаши.
– Ну, слава Богу, – с облегчением вздохнул Игнат. – А я уж грешным делом подумал…
– А ведь это моя студентка Сонечка Измайлова. Вот она вам точно много расскажет по интересующему вас вопросу. А я, к сожалению, должен возвращаться – министр ждет.
И профессор исчез также быстро, как и накануне девушка с фигуркой балерины под названием Сонечка Измайлова.
* * *
Соня остановилась возле коляски, заглянула в нее, зыркнула в направлении исчезнувшего профессора. Тонкая тень улыбки тронула ее слегка побледневшее лицо.
– Он вам ничего не сказал?
– Он сказал, что вас зовут Соня и вы студентка мединститута, в котором, как я понял, он преподает.
– Была студенткой, он же меня и выпер оттуда. И все только потому, что я отказала ему в постели. Понимаете, все подставляли свой передок, а я отказалась. Теперь бы я, конечно, повела себя по-иному. Ну да ладно. Большое вам спасибо! Ванечка вел себя пристойно?
– Еще и как. После вашего исчезновения тут же объявил всему парку, что он здесь главный.
– Так оно и есть. У него две страсти – поесть любит и поговорить.
– Профессор с ним и поговорил.
– И что?
– Как видите – молчит.
– Это потому, что я пришла. Мы с ним разговариваем молча. Дело в том, что я его сильно люблю. И он это знает.
* * *
Соня заглянула в коляску и сделала губы трубочкой. Из коляски послышалось сопение.
У Игната было четкое ощущение, что в этом детском виде транспорта лежит здоровенный мужик, а сам Игнат маленький-премаленький, как на фотографии, найденной недавно после генеральной уборки в Большой Советской энциклопедии. На фотке Игнат был запечатлен сидящим на плетеном стуле в шапочке с бульбашкой – с блестящими подслеповатыми радостными глазами и маленькими пухлыми ручонками, которые очень были похожи на руки Игната в настоящем возрасте.
Эти ручонки хоть как-то связывали совершенно разных двух человек, один из которых стоял сейчас подле незнакомой девушки с фигуркой балерины.
И второе, что его начинало тревожить – как сопящему младенцу со взрослыми глазами удалось проникнуть через наверняка очень маленькую материнскую щель в этот безобразно разнообразный мир, в котором сейчас все трое и находились.