Ну что же, я уже не
маленькая. Детство закончилось. Пора зарабатывать бабки. Осталось ещё немного.
Я мысленно собираю себя по кусочкам, снова входя в образ соблазнительницы Аиши:
– Хорошо, десять
минут, и я готова, – говорю я, начиная рисовать себе на веках яркие «стрелы
Востока», и Артур, кивнув, выходит из комнаты.
– И что он в тебе
нашёл, не понимаю, – недовольна фыркает моя коллега – Кисонька, которая сидит
тут же, за соседним зеркалом.
– Возможно, молодость
и талант, – бормочу я ей в ответ, не отрываясь от своего макияжа: у меня
слишком мало времени на разборки. Чем быстрее я начну, тем быстрее я покончу с
этим.
«Деньги, сегодня у
меня будут деньги», – мысленно про себя повторяю я успокоительную мантру, чтобы
хотя бы на время забыть об омерзительном Бошане.
– Ну да, ну да, ты же
у нас самая талантливая и красивая, – тянет Кисонька, жеманно взбивая свои
белокурые воздушные локоны. Её милый вздёрнутый носик недовольно морщится, а
розовые влажные надутые губки растягиваются в презрительную мину. Дело в том,
что совсем недавно, до начала моей карьеры роковой соблазнительницы Аиши в
«Нью-Йорк 56», исполняющей восточные танцы, Лена с творческим псевдонимом
Кисонька была главной звездой нашего небольшого варьете. Хрупкая, с тонкой
талией, но пышной грудью и соблазнительной круглой попкой, она была крошечным
порочным ангелочком нашей сцены. В своём трогательном пронзительно-розовом
пушистом боа, мини-трусиках и бюстье, усыпанными сверкающими звездами
кристаллов Swarovski, она выходила мягкой поступью ласковой кошечки на сцену
под песню The Cardigans Lovefool, и весь мир был у её ног. В те времена я
наблюдала за её выступлениями из своего «рабочего» уголка, и меня поражала
Ленина способность сводить с ума всю мужскую половину нашего разбитного клуба.
Посетители, как ополоумевшие мартовские коты, собирались у края сцены, лишь бы
иметь возможность поближе рассмотреть свою Кисоньку. Ей даже ничего не надо
было делать: она просто проходила по краю, немного пританцовывая, пару раз
соблазнительно приседала у хромированного шеста в центре, виртуозно оттопыривая
свою попку в стрингах, проводила розовым язычком по металлическому столбу,
отчего зал приходил в полное бешенство, после чего ей оставалось только встать
на четвереньки, и, выгнув спинку, подползать к очередному поклоннику, уже
торопливо сующему ей приготовленные купюры в трусики. Кисонька мурлыкала
клиенту в ушко, проводя острым кончиком языка по мочке уха счастливчика, и
подползала к очередному мужчине, чтобы повторить свой номер уже с другим.