Посмотрел на заполненные таблицы –
вроде бы грубых ошибок у Акима больше не было, и поехал опять на
знакомой до синяков на мягком месте бричке. На этот раз он
присмотрелся к уловкам Никодима более благоразумно. Ночью
царствовал мороз, днем было тепло. В санях, как ни крути, а можешь
не поехать. Застрянешь посреди рыхлой дороги. Колесная бричка тоже
не панацея, но все-таки хоть какая-то надежда оставалась. Кучер
Федор хоть и негромко бурчал, но на бричке поехал. А так, конечно,
весной ездить – себя не уважать. Но надо!
Положил свои скромные подарки к
императорскому столу – соленые огурцы в бочонке, да две стеклянные
банки варенья и поехали по плохим дорогам. В Зимний дворец, однако,
все же приехали и даже в этот же день. Бричка осталась целой,
лошади живы, ну а то, что одежда оказалась сырой и грязной, так и
ничего! Андрей Георгиевич, как человек благоразумный, приехал к
месту заранее. И потому хотел в своей комнате немного отдохнуть, а
заодно привести дорожный наряд в порядок. Но уже во дворце его
почему-то увидели столько людей, при чем не только увидели, но
беседовали, что попаданец с тоской понял – не усидишь!
И вечером он решил не ужинать в
комнате домашними припасами, а отведаться в столовую. В прежние дни
он, не чинясь, ходил в императорскую столовую для семьи Николая I.
Но сейчас вдруг не осмелился. Он ведь им не родственник, не близкий
друг, что же он так без особого призыва. И пошел в общую столовую
для придворных. Там тоже не все было благополучно. Внезапный отъезд
камер-юнкера так сказать шапочные знакомые считали признакои
падения. А про повышения в камергеры они и не знали. И теперь
появление в общей столовой считали подтверждением краха. Конечно,
ругаться с былым, как они считали, любимцем императора они не
осмеливались, но очевидный круг охлаждения около него возник.
Плевать, Андрей Георгиевич в самом тяжелом падении не желал бы с
ними разговаривать.
Он равнодушно съел салат и только
положил перед собой второе, как услышал холодное, но
почтительное:
- Ваше высокоблагородие, его
императорское величество спрашивает вас, не позабыли ли вы, что
имеете обязанность обедать вместе с ними? Его императорское
величество требует вас в его столовую!
Макурин оглянулся. Знакомый слуга по
императорской столовой как бы невозмутимо смотрел и только глаза
веселились. Вот как! Громкие уверенные слова в почти тишине
столовой прозвучал, как оглушительный взрыв. Все находящиеся здесь
торопливо встали, прощаясь с таким важной, как оказалось, персоной.
Государь-то ведь о нем не забыл!