-
Хорошо. Там тетушке Оане на кухне помощь нужна. Так я на кухне буду.
-
Иди, Данута.
Луминица
сочла, что уходить из замка, не повидав мужа, нельзя. Кнез вернулся домой, и
жизнь Луминицы снова попала в полную зависимость от его прихотей и настроения.
Только сейчас Луминица ощутила в полной мере, чего она лишилась с приездом
мужа: пока кнеза не было, она могла дышать полной грудью, ходить, не пригибая
голову, и говорить, не боясь быть услышанной. И это не говоря о безмятежных
ночах. Но вот муж вернулся, и ее жизнь снова будет вогнана в железные рамки,
устанавливаемые супругом и господином.
В
ожидании мужа Луминица уселась в библиотеке. Ей почему-то припомнилась книга того грека-изобретателя,
которая однажды попалась ей на глаза. Где же она была? Луминица взобралась на
кресло и отодвинула книги на верхней полке. К счастью, фолиант стоял на месте,
там, куда она его засунула в прошлый раз. Луминица спустилась вниз и взяла в
руки текст, который ее так заинтересовал в прошлый раз.
Что
ж. Теперь она знала и про consolamentum, и про то, что грек из Тулузы попал в
замок Чанадина, убегая то ли от преследования католической церкви, то ли от
своей совести. А можно ли убежать от своей совести, задумалась Луминица.
Однозначно нет. Может быть, тот грек-механик искал успокоения и забвения от
горя в своей работе? Скорее всего.
Луминица
перечитала описания некоторых изобретений, которые так поразили ее в прошлый
раз. Потом снова вернулась в начало книги и пробежалась глазами по строчкам.
Туманное начало книги все так же беспокоило ее.
«…Блажен тот, кто сможет выйти из
тьмы преисподней на свет Божий. Не всем дано пройти искус и спастись. Помнить
надо о западнях, которые уготовил враг человеческий на пути грешника,
взыскующего пути верного. Путь есть только один, а остальные пути неправильные,
и смерть подстерегает того, кто ошибется…»
О чем он писал, задумалась Луминица.
О том, что сам попал во тьму? Во тьму сожаления о своем предательстве? Во тьму
раскаянья? Наверняка, его мучили воспоминания о том, что из-за него убили
единомышленников. Или он писал о жене, которая в ослеплении веры убила
собственного ребенка? Тоже возможно. Западня. Луминица и сама ощущала себя в
западне. И во тьме. Как бы она хотела выбраться из тьмы. Ей невольно
вспомнились ее вчерашние блуждания под землей. Тьма и ужас. Ужас пойманного в
ловушку зверя, который уже никогда не выберется на свет… Луминица нахмурилась.
Сегодняшняя книга почему-то навела ее на мысли о вчерашних приключения. Но как?
Где тут связь? Почему Луминице казалось, что между ними есть что-то общее?
Луминица снова пробежалась глазами по тексту.