Почти никогда не бывало, если уж
точнее. В это «почти» и попал Гейб. За свою жизнь он довольно
вкусил отторжения от сородичей, да и в полицию-то пошел, если уж
совсем честно, чтобы профессия дала защиту от подозрений. Так-то
его тянуло к работе с деревом. Но и значок стражи не всех убеждал в
том, что он благонадежен — против традиций трудно идти. Тем
удивительнее было отношение клана Мака.
Матушка Льялла, радушная пышная
оборотница, и вовсе приняла его если не как сына, то как любимого
племянника.
— У меня был один мальчишка и семеро
дочек, — ворчала она добродушно, помахивая черпаком у плиты. — А
теперь двое. Ешьте, волчата, ешьте.
И муж ее, глава клана, дружащий с
начальником полиции, не обливал Гейба презрением и не подозревал в
нем преступника. Может, дело было в том, что они знали, что Мак
разбирается и в людях, и в оборотнях. А может, изучили дело Гроула
и поняли, что ничего преступного в его прошлом нет. Гейб старался
об этом не думать.
— Нашел? — то и дело орал снизу
Мак.
— Нет, — радостно прокричал в который
раз Гейб. И только собирался пойти вниз, как краем уха уловил то ли
писк, то ли мяуканье со стороны кабинета Кирберта…
— Постой, постой, — пробормотал он,
неслышно направляясь к обитой деревянными панелями стенке, из-за
которой на грани слуха и доносился писк. — А где это?..
Ему хотелось бежать, но память
услужливо подсунула картинки, как страшно ребёнку находиться в
одиночестве.
Гейб, согнувшись в три погибели,
готовясь отпрыгивать, если что, обнюхал до самого пола три высокие
— на полстены — панели. Из-за одной из них явственно тянуло
щенячьим запахом.
— Да быть не может, — буркнул он,
простукивая и прожимая панель. При очередном заходе он нажал на
один из завитков орнамента, и высокая панель отошла в сторону,
образуя проход в большой и темный второй кабинет. Он был куда более
роскошным, по стенам угадывались драгоценные статуи и картины,
пахло дорогими сигарами. Осветительный амулет поблескивал во тьме —
возможно, разрядился из-за заклинания дракона.
Гейб склонился, вглядываясь в
темноту. Если бы не едва уловимый среди табака щенячий запах, ему
бы показалось, что там никого нет. Он уже подумал, что ему
показалось, но затем вдруг в темноте блеснули глаза. А после
обнаруженный волчонок заскулил-заплакал и пополз, дрожа и путаясь в
лапах, к Гроулу.