На секунду в комнате повисла тишина.
Розенберг всем своим видом показывал, что чувствует неловкость.
Гарри же громко шмыгнул носом и сглотнул.
– Можете посетить эксперимент, если
заняться больше нечем, – раздраженно сказал заведующий, резко
выпрямившись и выставив свой живот.
– Благодарю, – ответил Эльдар, и
ловким движением взял документы со стола. – Не каждый день выпадает
возможность следить за ходом эксперимента такого высокого класса.
Ваша лаборатория – единственная в таком роде и я не уверен, что
смогу попасть сюда снова.
Розенберг на секунду просиял, но сразу
же принял серьезный вид, как и положено заведующему.
– Удачи, – с натянутой улыбкой сказал
он и отвернулся к сейфу.
Спустя несколько секунд, два друга
шагали по светлому коридору. Эльдар через прозрачные стекла
разглядывал все происходящее в помещениях, мимо которых они
проходили, и молчал. Он добился своего и сейчас чувствовал
легкость.
– Зачем ты на него надавил? – произнес
Гарри.
– Помнишь, как в первый день тут было
непривычно ходить? Казалось, что стены давят на тебя своей
серостью, – сказал Эльдар, будто не расслышал вопроса. – Сейчас это
обыденность.
– Милик, – потребовал Гарри. – Давай
по делу. У меня нет сил, чтобы выбивать из тебя всю
дурь.
– Чтобы дал нам разрешение, – ответил
Эльдар и свернул в светлый коридор с десятком дверей, на которых
высвечивались номера комнат. – Я месяц тут ничем не занимался,
кроме сортировки документов. Я хочу попасть на эксперимент. Где еще
выпадет такая возможность? Только тут. И это не ради новой
должности.
– Что может быть интересного в том,
как вливают одну жидкость в другую, встряхивают ее и получают
что-то непонятное? А у заведующего ты мог бы просто
попросить.
– Что интересного? – возмутился
Эльдар. – Лаборатория занимается созданием новых вирусов в изоляции
от окружающего мира и поиском вакцины. Если вирус станет опасным
при синтезе с компонентами среды, то лекарство может спасти
миллионы жизней, – он на секунду замолчал. – А прямолинейность
решает проблемы, Алекс. Не надави я на заведующего, он бы солгал, а
потом начал бы устойчиво сопротивляться.
– Прямолинейность создает вдвое больше
проблем, – отчеканил Гарри. – Ты должен быть вежливым и дружелюбным
врачом.
– Я должен ставить диагноз и лечить.
Вежливым быть необязательно. Сделай я так с обычным человеком, ты
бы не возмущался.