– Но все поправимо! Найдем тебе мужика, сразу помолодеешь! – не унималась Лида.
– Это кто ж на меня позарится, если я толстуха с несчастным лицом?
– Говорю же, найдем!
– А я, может, не хочу!
– Люди добрые, посмотрите на нее! Все хотят, а она не хочет! Седина, вон, на всю голову! И даже в тех местах, о которых не принято говорить! Ну, с сединой, понятно, борешься. Но время-то уходит. Скоро совсем товарный вид потеряешь, дождешься! Что с тобой?
– Втюрилась! Втюрилась! Втюрилась! – вдруг заголосил попугай.
– Что, правда? – удивилась Лида.
– Нашла кого слушать! – нахмурилась Аля. – Безмозглого какаду! И потом… Себе бы поискала! Ты у нас теперь тоже одинокая. И не худенькая, между прочим!
Дивное майское утро, наполненное терпким ароматом распустившейся листвы и щебетом птиц, вдруг утратило краски, запахи и звуки, превратившись в обыденный четверг.
– Ой, времени-то уже, времени! – спохватилась вдруг Лида. – Побегу, а то директриса мне втык сделает, если на педсовет опоздаю!
Закрыв за подругой дверь, Аля возвратилась на кухню. Попугай с видом победителя торчал на своем насесте, а содержимое кормушки было раскидано по подоконнику. Завидев Аполлинарию, какаду отвернулся.
– Так, животный мир, с тобой все ясно, объявил голодовку.
Попугай по-прежнему сидел, уставившись в окно. Его оранжевый хохолок красноречиво топорщился.
Аля покопалась в ящике кухонного стола, нашла маленький висячий замок и пропустила его дужку через прутья клетки, захватив дверцу.
– Самовольные вылеты, выходы и выползы накрылись медным тазом. Будешь отправляться на прогулку по графику, как все зэки… – и она повесила ключик от замка на ручку сахарницы, чтобы Барбаросса его видел, но достать не мог.
Конец ознакомительного фрагмента.