На заднем фоне слышу Джесс. Она просит журналистов пройти на
свои места. Что-то говорит о страсти и любви. Ну, это точно не о нас…
Локвуд отстраняется, но не отпускает. Продолжает держать в
руках и поочередно целует мои губы.
Я даже не знала, что он так умеет. Теряюсь от отсутствия
напора. Хватаюсь за испорченный мукой пиджак. Тянусь сама к нему.
И хочется как-то себя оправдать. Порыв свой ненормальный
объяснить. Но журналистов уже нет, играть не для кого. В голове взрыв! Он что?
Не злится? Или все-таки злится, но очень тихо? Как маньяк…
Открываю глаза и отстраняюсь, но тут же вижу Джесс и
улыбаюсь. В дверном проеме стоит Элиса Лавджой.
-Джесс, бляд моя, проводи гостей, мы переоденемся и
спустимся.
В кухне наступает тишина, от звона которой, закладывает уши.
И если Джесс и Локвуд нихрена не понимают, что происходит,
то Элиса и я, припечатаны обращением американца. Вот и постебалась с дальним
прицелом…
-Извините, - прокашливаясь, говорит журналистка. – У вас так
принято в семье?
-Что именно? – спрашивает Локвуд и стискивает мой правый
бок. Чувствует подставу…
Черт! Останутся синяки. Но сейчас меня волнует несколько
другое. Вот это он придурок! Зачем ляпнул? Еще и при журналистке!
Но тут же ехидно ухмыляюсь. Это за второе похищение, Локвуд!
Лови ответочку!
-Вы всех оскорбляете? – не унимается Элиса.
-Что? – поворачивается ко мне, злые глаза метают молнии.
Зевс-громовержец недоделанный.
-Что вы, Элиса! Просто, Алан плохо русский знает. Слышал
слово на улице в России, а суть не уловил. Ему простительно, - поворачиваюсь к
нему, скольжу ладошкой по торсу обтянутому в рубашке. – Дорогой, ты больше так
не говори. Я тебе потом объясню значение этого слова.
-Хорошо, любимая, - прилетает мне в ответ, лишь по
интонации, чувствую, казнит, стоит только нам остаться вдвоем.
Шалость удалась
Мы величаво поднимаемся вдвоем по лестнице, гордо задирая
головы, под пристальные взгляды. Оба измазанные в муке. На секундочку! Будущий
президент и первая леди! И пофиг. За то мне весело. Я бы улыбалась, как
умалишенная, если бы нечеловеческая хватка на моём боку. На левом уже, между
прочим!
Локвуд взбешен. Это не отображается внешне, но тихие слова,
без тени эмоций, и его рука, пытающаяся выдрать мою печень, красноречиво
говорят о состоянии америкашки. В свою комнату влетаю, как ракета, которой
придали ускорения. Сзади моментально захлопывается дверь.