А потому не случайно главные вожди
служивых людей переметнулись на сторону Василия Шуйского – и
Прокопий Ляпунов, и Истома Пашков, под Ельцом разбивший рать
Воротынского! Вот и я последовал за вожаками вместе со своими
стрельцами… А воры, лишившись главной ударной силы, вскоре были
разбиты под Москвой.
После того мою сотню присовокупили к
рати князя Михаила Скопина-Шуйского, и под его началом мы
отличились в сечи на реке Вороньей. Тогда мои ратники со мной во
главе одними из первых добрались до засеки, за которой укрылись
воры – под огнем самопалов и падающих на головы стрел добрались!
Залпом в упор мы отогнали ворога от укреплений, бердышами прорубили
в них просеки – а после схватились на саблях с воровскими казаками…
Князь отметил меня, наградил после боя булатным турецким киличем –
и быть бы мне сейчас головой цельного стрелецкого приказа, коли бы
не личное участие в восстании!
Но Михаил Скопин-Шуйский меня
запомнил. И когда потребовался ему опытный стрелецкий командир, то
князь позвал меня с собой – на Новгородчину. Случилось это, когда
воры, ляхи и запорожцы уже осадили Москву, встав лагерем в Тушино…
И я с десятком моих самых верных и преданных стрельцов, бывших со
мной и под Добрыничами, и на Вороньей, и не хуже меня управляющихся
с лошадьми (вновь земной поклон батьке за науку ратную, за то, что
и с конями научил ладить да верхом ездить!), отправились вместе с
Михаилом собирать новую рать да встречать немецких и свейских
наемников… Так вот за зиму я действительно собрал и выучил новую
сотню, своих стрельцов поставив десятниками – и при штурме
воровского лагеря под Тверью мои орлы показали себя весьма
достойно! Хотя и не обошлось без потерь – четырнадцать сильно
пораненых, да девятеро убитых стрельцов мы не досчитались после
схватки с черкасами…
- Тимофей Егорьевич, Тимофей
Егорьевич! Поспеши к княжескому шатру, тебя сам Михаил Васильевич к
себе вызывает!
Ход моих размеренных мыслей прервал
подбежавший Никола, горнист сотни – совсем еще юный молодец,
сирота. Подобрал я его в Новгороде, молящего принять в приказ –
вспомнил собственные злоключения... Прекратив наблюдать за
занятиями крестьянского пополнения, позавчера принятого в стрельцы
(отбирал людей я лично, самых толковых привечал!), я обратился к
горнисту, внутренне похолодев: