— Она говорит, что вы сестры, елы-палы! Вся красота и ум тебе
достались, а ей — хищная натура. А про родителей сама не
поняла.
Мама — больная и одновременно очень далекая для меня тема. У
всех она была, а моя умерла при родах. По крайней мере, так говорил
папа. Тетки с лихвой заменили ее отсутствие, но я всегда хотела бы
знать, каково это — иметь человека, которого можно нежно назвать
«мам» и пожаловаться на плохое самочувствие. А теперь эта кошка
задевает родительскую тему.
— Ты несешь бред! — Я встала. — Ален, покажи дорогу к медведям.
У них мои братья и отец.
— Наш отец, — поправила невеста.
— Да? А братья не наши?
Ну не верила я ей. Как про свадьбу обманула, так и тут воду
мутит. Чушь же!
— Ко мне приютыши никакого отношения не имеют.
— Да? Раз папа общий, то где же общая мама?
Невеста помрачнела и спросила:
— Издеваешься? Мама умерла, рожая нас, а папа разрывается между
мной и тобой. Никогда не задумывалась о его рейсах? Почему он ровно
половину времени отсутствует?
Я замолчала, первый раз прикинув малейшую вероятность
правды.
— Мы с тобой делим одного папу. Он всегда дарит нам одинаковые
подарки. На последний день рождения ты получила смарт-часы, а на
последний Новый год — беспроводные наушники.
— Ты врешь, — прошептала я.
— До сих пор не веришь? Тебя не смущало, что он пропускает твой
день рождения и Новый год через раз? Знаешь, где он был? Со мной.
Если бы ты была нормальной, у нас бы было нормальное детство. Но
тебе ничего не помогло, впрочем, как и твоим
братишкам-приютышам.
Медоедка возникла перед невестой словно из-под земли. Пшикнула в
рот спреем, тем самым, что сбивает запах:
— Дезинфекция, елы-палы!
Обернулась ко мне, подошла и схватила за окоченевшую руку:
— Медведи и твоя семья нас ждут, елы-палы! Кошка, догоняй, если
не соврала!
И Аленка потащила меня на выход, буквально отодрав от стула.
Мы ехали в абсолютной тишине. Несмотря на безбашенность Аленки,
она знала, когда нужно молчать. Или же, возможно, тоже глубоко
задумалась, как и я?
Вела машину медоедка тоже не спеша, без всяких залихватских
поворотов, словно давая мне время собраться с мыслями.
Мы припарковались у здания, больше похожего на районный дом
культуры, и я попросила:
— Ален, а можешь показать свою метку? Ты говорила, что твой…
Не успела я договорить, как медоедка лихо заправила прядь за ухо
и показала пальцем на шею. Шрам, в который упирался черный ноготь,
очень походил на мой, но был более четким, а мой — расплывчатым.
Они были похожи, но я бы не утверждала с уверенностью, что это
метка.