– Ага, если у вас нету тети. Поэтому ты все время сбегаешь в тайгу?
– Поэтому и сбегаю. Сбегал. А теперь я баржа на приколе. Теперь не сбежишь. Отбегался.
– Но это же всего-навсего нога! – Добродееву хотелось приободрить друга. – Через месяц… они говорят, через месяц будешь бегать. Ну, два. А там и весна не за горами, соберешь рюкзак и в пампасы. Под развесистую елку на берегу горной речки с танцующей форелью.
Монах издал протяжный вздох. Добродееву вдруг показалось, что друг сейчас расплачется.
– Жизнь продолжается, Христофорыч! – воскликнул он поспешно. – Нога – это ерунда, это испытание. Дань маленьким богам.
– Кому?
– Маленьким богам. Жертва. Маленькая жертва маленьким богам. Лучше им, чем что-нибудь серьезное серьезным богам, как с Леонидом.
– Да уж. Интересная мысль. Сам придумал?
– Не помню. Наверное, сам.
– Ага! Значит, теплое пиво, потерянный ключ, проколотая шина – это все дань маленьким богам? Моя сломанная нога тоже?
– Да. Пусть лучше нога, чем голова. И проколотая шина лучше, чем если бы угнали вообще. Согласен?
– Согласен, Лео. Спасибо. Извини…
– Да ладно, я же понимаю. Когда я валялся со сломанной ногой, я тоже рычал на всех и бросался. Все проходит, Христофорыч, пройдет и это. Давай на посошок, мне еще топать и топать.
– Оставайся, если хочешь.
– На полу?
– Жорик привез раскладушку, хотел навеки переселиться, чтобы внушать мне оптимизм. Еле отговорил. Возьми в кладовке. Не боишься?
– Класс! – обрадовался Добродеев. – Не боюсь, супруга у мамы. Твое здоровье!
Майор Мельник отрывисто бросил, не здороваясь:
– Леша, не сейчас. Занят. Перезвоню.
– Подожди! – закричал Добродеев. – У меня информация по убийству!
– Слушаю, – тут же передумал майор Мельник.
– Убийство мужчины, имя Леонид, я знаком с его подругой Дианой и ее подругой. Кое-что есть. Сбежимся?
– Через тридцать минут у Пушкина, восемь минут.
– Лечу! – обрадовался Добродеев. – До встречи!
Но в трубке уже была тишина.
Когда Добродеев атаковывал майора Мельника на предмет информации, тот говорил, подумав: у тебя есть шесть минут, сейчас, у памятника Пушкину; или пять с половиной, там же; и что самое интересное, укладывался, при всем при том, что говорил мало и очень взвешенно. Памятник Пушкину был их явочной точкой рядом с райотделом, где он трудился, равно как бар «Тутси» был явочной точкой Детективного клуба толстых и красивых любителей пива.