Так что еще до зимы обеих отдам, а там и на покой можно. Все. Я свое слово сказал, доедайте, дети Творца.
С этими словами пан Соколувский отложил ложку и, встав из-за стола, широким шагом вышел из горницы.
- Яночку! – Кинулась за ним пани Малгожата. – А киселику? Клюквенного. Все ж как ты любишь, пане мой!
- Потом, Малгося, потом… - старый шляхтыч остановился, давая жене время притворить дверь, чтобы не слышали дети и служба. – Ты лучше того, взвару мятного мне завари, с медком липовым.
- Сейчас, пане мой, - всполошилась пани Малгожата. – Нехорошо тебе, Яночку?
- Давит что-то, Малгося. Прямо, дух запирает. Завари. А я пойду, прилягу после обеда.
- Отдохни, отдохни - пани Малгожата ласково погладила мужа по рукаву. – Распереживался ты с этими сороками. Ничего, все панны поначалу упираются, а потом делают, как отцы велят. Виданое ли дело, отцу родному перечить!
Чуть позже, отпаивая мужа мятой и медом, хозяйка поместья спросила, как бы ненароком.
- Ну, Марысю – понятно, с Ясновскими мы и правда давно сговаривались. А за кого ж Миросю думаешь отдавать?
- За ядзвина Боруту, Сколомендова сына, если сговориться получится.
- За поганина? – Ахнула женщина. – Яно-очку, не губи дитя!
- Ох, Малгося, не трави душу. Самому не сладко: на старости лет приходится к поганам на поклон идти. – Пан Януш вздохнул и снова отхлебнул из кружки. – Но если сядет Мирослава наша пани в Ятвежу, они с мужем и Гжегоша с семьей от рыцарей прикроют, и Марылю с Ясновским, если надо, подопрут. А если дальше будем поодиночке стоять, то поодиночке нас и бить будут.
- А до пана каштеляна дойдет если? Или, не допусти Творец, до самого князя? Что скажут то?
- А что нам князь сказал, когда мы прошлой весной просили помочь управу на рыцарей найти? Что мы – опора Отчизны, и он, князь, поручает нам держать границу, пока он в столице ведет важные переговоры о судьбе Королевства. Ясновку сожгли, Журавино сожгли, у нас две кобылы с жеребятами от фризского жеребца, угнали, другим соседям много убытку причинили. А князь о нас с той весны так и не вспомнил.
Да и что ему с того? Я же не ему указываю, с кем биться, а с кем – мириться. Свою дочь сватаю. А в своем дитяти я волен, тут мне даже сам король слова поперек не скажет.