- Больше не стреляйте, - продолжал
капитан, как бы не замечая удивлённого взгляда уполномоченного, -
приказ Кораблёвой. Иначе я вынужден буду забрать у вас оружие.
Горохов не стал ничего говорить. Он
отвернулся и достал сигарету. Но тут, на этом пекле, на красном от
пыльцы ветру, курить ему не захотелось. Он поднялся в рубку, и там
его сразу спросил матрос:
- Это вы в этого… ну, в зверя
стреляли?
Горохов понял, что вопрос этот
лишний, матрос и так знал, кто стрелял, поэтому он закурил и
ответил:
- И вам бы порекомендовал делать то
же самое, если увидите где-то рядом эту тварь.
- Что, опасная зверюга? -
поинтересовался капитан.
- Чрезвычайно опасная. – Горохов
выпустил дым и потом спросил: – А это там что такое… Развалины
какие-то, кажется…
- А, вижу, - капитан тоже разглядел
вдалеке высокие строения, - сейчас у лоцмана спрошу, - он берёт
рацию. - Лоцман, а что там торчит за поворотом?
- Приходим, через пару часов будем, -
через шипение доносится из рации, - это и есть Насадка, готовьтесь
выгружаться.
- Отлично, - говорит капитан,
отключая рацию, - засветло дойдём.
***
Насадка. Чёрт знает, что это. День
уже шёл к вечеру, а жара ещё за пятьдесят. Но тут были дома. Жили
люди. Опреснители. Сушилки, в которых сушат амёб. Не Бог весть
какое топливо, но рыжий порошок из сушёных амёб кое-как горит, если
его смочить хоть немного бензином для затравки. Значит, тут где-то
есть парогенератор. Значит, есть надёжный источник электричества.
Тут же, прямо на пирсах, рядом, всё заставлено бочками с рыбьим
жиром. Бочек много. Лодка не пойдёт обратно пустая – это факт.
Рыбари, кажется, здесь неплохо зарабатывают. Пока из трюмов судна
доставали транспорт и снаряжение, уполномоченный пошёл вдоль
единственной улицы, которая вела от старой набережной вверх. Песок
на улице давно не убирали, видимо, некому. Идти по нему
непросто.
Домишки маленькие, низенькие - такие
легче охлаждать. Он отметил, что больше половины домов по улице
пустые. У них даже двери песком заметены. А тех домов, у которых
подходы очищены, он насчитал всего четырнадцать. Людей в этом
населённом пункте, кроме тех двух, что суетились на набережной при
разгрузке, уполномоченный не увидел. Умирающий оазис. Таких Горохов
видел уже пару или даже тройку десятков за свою жизнь.
Уполномоченный не хотел уходить, ни с
кем не поговорив. Ему ведь потом рапорт писать. И что он в нём
напишет про Насадку? Он подошёл к двери одного, самого приличного
на вид, дома и постучал.