Конечно, он повел группу на юг, как и собирался. Фрол понуро плелся последним. Топали часа два и успели устать, прежде чем Терентий распорядился насчет привала. По пути нашли было одну тропку и, радостно галдя, двинулись по ней, но она затерялась в подлеске. Терентий стал мрачен, поглядывал на часы, торопил. Пять минут привала – и снова марш-марш! Шли по-прежнему на юг. Чем дальше, тем чаще блуждали в сырых буреломах. Роскошный хвойный лес сменился корявым лиственным убожеством. Попадались овраги с пятнами снега на дне. Солнце уползло за лес и, поскольку чудес не бывает, продолжало падать к горизонту. Вымотавшийся личный состав не роптал лишь потому, что Терентий объявил: на сегодня хватит, ищем место для бивака и ночуем.
И ведь нашел! Унылые осины сменились мрачными елями, а ели – веселыми соснами. Очередной пригорок кончился песчаным обрывом – снизу его глодала речка. Черт знает, что это была за речка, но вода казалась чистой, а место – подходящим для ночлега.
Терентий умел делать эрзац-нодью из трех бревен. Шестерых он отправил на поиск и валку сухих сосен, остальным велел рубить и таскать лапник. Подгонял, ругался, рассыпал подзатыльники, кое-кого подбодрил хорошим пинком. Шевелись, сачки! Замерзнуть решили? Ночь будет холодная. Что, сил нет? Врешь, есть силы! Всем работать, пока еще светло!
И сам работал так, что с носа капал пот, а на закате еще успел слазать на верхушку большой сосны и обозреть окрестности. Слез с вестью: кругом одни леса, не видно ни деревень, ни дорог, вообще ничего.
У него уже и решение было:
– Завтра будем строить плот. Скатим вниз десяток стволов и свяжем, веревка у нас есть. Река – это даже лучше тропинки. Где река, там и деревни. Не встретим деревню – встретим мост, а значит, дорогу. Ясно?
– Рыбаков еще можно встретить, – подобострастно добавил кто-то из подхалимов.
– Точно.
Ночь и правда выдалась такая, что не замерзли насмерть только благодаря нодье. Туман над рекой выпал толстым инеем. Крупные, как фонари, немигающие звезды таращились с неба равнодушно и страшно. В лесу кто-то хрустел валежником и временами взрыкивал – не то медведь, не то кабан. Но жарко горели смолистые стволы в нодье, и блаженное тепло согревало и убаюкивало. Правда, спалось все равно плохо: мерзли то ноги, то голова, смотря как лечь на колючий лапник. Тоскливо урчало в желудках: Терентий распорядился пустить на съедение лишь четверть и без того невеликих запасов. Ворочались. Мычали и вскрикивали во сне. Терентий не выставил дежурного и вообще притих – спал, наверное.