За окном порыв ветра ударил в мокрую листву – один лист оторвался и распластался снаружи на черном стекле, точно огромная ночная бабочка.
– И тут я понял, что они все врут... – Я поднял голову и прислушивался, он, оказывается, что-то рассказывал, пока я делал свои наброски. – И она врет... и бабка... и эти, которые в телевизоре... Почему я должен им верить? Я взял портфель, вроде бы в школу, и ушел... Сел на автобус. Думаю, не важно куда, главное – далеко. Ну и... Она подняла на ноги... Плакала потом. Поставили на учет в детской комнате. А я что? Раз признали хулиганом, я – пожалуйста. Я как с цепи сорвался.
Он говорил будто в трансе. Им кажется, что все это забыто. Похоронено. Что они большие, взрослые, что есть другие, гораздо более важные дела, чем детские мечты и обиды. А тут они вспоминают. Одно вытаскивает за собой другое. Это как гирлянда с елочными лампочками. Чтобы включить одну, приходится включать все.
– Погодите. Пока хватит.
Тяга к странствиям. Упорство. Стремление делать наоборот. Хорошие качества. Но неудобные. Наверное, ему талдычили, что, если не слушаться старших, обязательно сядешь в тюрьму или что-то в этом роде.
Я вдруг подумал, что он, наверное, был неплохим пацаном. Я в детстве был бы не прочь иметь такого друга.
Он вздрогнул, как будто я его неожиданно ударил, но быстро взял себя в руки.
– Вы же сами сказали, рассказывайте что хотите.
– Просто я не успеваю записывать. Вы кем хотели стать, когда маленьким были? Ну, лет в десять?
Обычно такие говорят – моряком или космонавтом. Наверняка одно из двух. Если моряком – романтик. Если космонавтом – романтик и дурак. Только бы он не сказал – космонавтом. С научной фантастикой предпочитаю не работать. Там, собственно, работать практически не с чем.
– Моряком. Тем более мы переехали сюда. А тут море. Я, как увидел, оху... охренел просто. Столько воды, надо же. Корабли в порту. Моряки шикарные, иностранные, в белом все, ходят по бульвару туда-сюда, под руку с девками, смеются. Я бегал за ними, жвачку выпрашивал.
– Жалеете, что не пошли в мореходку?
– Не знаю. Паршивая профессия. На самом деле. Железная коробка, двигатель стучит, никуда не деться. Это тогда казалось, что вот он, весь мир, и ты в нем, и все, ну не знаю... такое... как праздник, бесконечный праздник. Яркое. О других странах мечтал. Где-то там они – Лондон, Париж, Нью-Йорк. Далекие, недоступные. Видел я их потом. Ну Лондон. Ну Париж...