– Это мой почерк, – мельком пояснил Кощей. – Так проще.
Он быстро пробежал глазами строчки.
– Угу. Это потом, это позже, это вообще бред… Ага. Вот толковый. Итак, отвечаю.
Он развернул пергамент к Женьке, и та увидела, что старательно придуманные вопросы поменялись местами. На самом верху золотистым цветом горел вопрос «На кой хрен вы меня стащили?»
– Мне нужна помощь, – признался Кощей. – Видишь ли, детка, Русь весьма лакомый кусочек, и всякая забугорная нечисть решила его отхватить. Поскольку я один, а их много, мне объявили войну.
– И какая разница? – спросила Женька. – Что один злодей, что другой… Все равно грабежи да насилие.
– Где же ты таких понятий нахваталась? – Кощей в изумлении вскинул бровь. – В сказках?
– Допустим, – покраснела Женька.
– Из-за сказок ты едва не загоняла бедное животное, – насмешливо сверкнув глазами, напомнил Кощей.
– Хватит меня попрекать этим кроликом! Можно подумать, вы весь такой белый, пушистый, – вспылила обиженная Женька. – Альтруист нашелся! Царевен не похищаем, людей не грабим, всяких Иванов-дураков не убиваем!
Вот тут Кощей встал, выпрямился, став как будто еще выше ростом, и его голос громыхнул:
– Согласно твоей теории, это МЕНЯ убивали дураки с царевичами!
Женька съежилась и заподозрила, что перегнула палку.
– И ты смеешь обвинять меня в разбое и грабежах?
Кажется, он всерьез обиделся.
– Я сидел в засаде, отбирая у крестьян последнее? Я убивал за дурное слово? Я третировал мирных жителей? Или грабил убогих?
– Н-нет, – пролепетала Женька. – Но вот царевна-лягушка, к примеру…
– Д-дура, – с чувством констатировал Кощей, сел на место и залпом допил остывший кофе. – С кем я связался? – вопросил он в пустоту и вперился в девушку, причем взгляд этот ясно говорил о ее полной умственной несостоятельности. – Я тогда, с лягушкой этой, два царства объединил!
– А? – тупо вытаращилась Женька.
– Да из-за границ они цапались! – тоскливо пояснил Кощей. – Ясно? А тут лягушка – Кощей, вали за тридевять земель, спасай. Замечу, если по прямой, без колдовских заморочек, всего верст пятьдесят. Просто летописцы забыли помянуть, что Василиса оказалась «совершенно случайно», – он обозначил жестом характерные кавычки, – царевной соседнего государства, квелого такого, мелкого, но гонористого. Тут раз – объединились, и все, мир во всем мире. Дошло? – Он перегнулся через стол и оскорбительно отвесил Женьке в лоб щелбан. – И царевича звали не Иваном, а Твердиславом. Как раз в моду княжеские имена вошли.