– Нате вот! – Хома равнодушно сбросил с плеча походный мешок и, развернув его, вытащил хлебные сухари и сушеные фрукты.– Жрите!
Халява и Тиберий переглянулись и мгновенно набросились на припасы.
– А ты как же? – прочавкал ритор с набитым ртом.– Путь-то, небось, неблизкий?
– Придумаем,– Хома равнодушно хмыкнул.– На этом все равно далеко не уйдешь!
– Это точно! – Дожевав последний сухарь, Халява смахнул с усов крошки, прилег на траву и прикурил трубку.– Нужно дождаться сумерек да и отправляться в рейд. Я помню, сразу возле шляха будет дивная полоса огородов.
– Мне спешить нужно,– пуская кольца дыма, лениво засомневался Хома.
– Куда тебе спешить-то? – заржал богослов. – Сам сказал: дело темное, не пойми куда идешь! Так что спешить некуда, спи! – с этими словами он закинул здоровенные ручищи за голову и вскоре захрапел. Хома с Тиберием не мешкая последовали его примеру.
Проспав несколько часов, Хома проснулся оттого, что тело затекло – неудобно лежать на твердой земле, да еще и облокотившись головою о ствол дерева. Потянувшись, парень растолкал друзей, лениво отмахивающихся и не желающих вставать, и троица наконец двинулась дальше.
Когда пришли они к огородам возле старых покосившихся хат, уже вечерело. Грядки, про которые говорил Халява, вид имели совершенно разграбленный.
– Видать, бурса уже побывала здесь,– хихикнул Тиберий.
– Эх, рано, светло еще,– со знанием дела проворчал Халява.– Нужно темноты подождать!
– Глядите, вон нетронутый! – Хома заприметил аккуратный огород в стороне от остальных.
Бурсаки переглянулись и, пригнувшись, рванули по грядкам.
Схватив спелую тыкву, Хома с трудом перерезал длинный стебель, неловко орудуя саблей, и запихнул ее в дорожный мешок. Халява одну за другой резал дыни ножом, рассовывая их в огромные карманы шаровар. Тиберий, замешкавшись, испуганно глазел по сторонам.
Вдруг за спиною философа раздался выстрел, и мимо виска что-то пролетело. Замерев, бурсаки обернулись, поглядев туда, откуда стреляли. На пороге покосившейся хаты стоял хилый дед в драных шароварах и перезаряжал ружье.
– Сейчас я вам покажу, бурсачье отрепье! – грозился дед, трясущимися руками засыпая порох.
Из хаты выскочила сухая старуха и замахала на деда руками: «Да ты чего, старый! Это ж голодные дети!»
– Не ввязывайся, баба,– дед оттолкнул старуху и, наспех закончив заряжать, прицелился.