Я залезла в машину на заднее сиденье. Разгневанный москвич сел рядом, отдавая приказ водителю трогать вперед.
— Куда мы? – буркнула я, разглядывая московского типа.
Ему было лет тридцать, на лицо смазливый, со стильной стрижкой и в дорогом костюме, который потрепался в процессе погони за мной. Я бы не назвала его суровым, взгляд у него добродушный, но нутром чувствую, что с ним лучше не шутить.
— Как тебя зовут? – проигнорировал он мой вопрос.
— Женя… Морозова.
— Хм, так вот, Женя… — он пробежался оценивающим взглядом по моему скудному одеянию. — Мы едем ко мне домой. Ты будешь работать прислугой в моем доме, пока не выплатишь ущерб, причиненный моей машине. Или, может, у тебя есть другие варианты?
— Я не буду работать прислугой! – возмутилась я, закинув ноги на мягкую обивку кресла . – Где на меня сядете, там и слезете. Нашли дурочку!
— Ноги убрала.
— Чё?
— Ноги убрала, я сказал, – шлепок по ногам заставил меня вразумить сказанным словам, и я опустила ноги (их) на коврик.
— Вадик, разворачивай. Девушка пожелала с повинной ехать в полицию.
— Как скажете, Дмитрий Александрович.
Я встрепенулась. Точно не в полицейском участке я хотела завершить свой первый день в Москве.
— Не надо в полицию!
— Отчего же?
— Я отработаю, – сквозь сжатые зубы сказала я.
Этот Дмитрий Александрович с видом победителя усмехнулся и вальяжно развалился на сиденье. Ненавижу таких, как он. Думают, что деньги и власть решают все.
— То-то же, – кивнул он удовлетворенно. – В следующий раз советую вам, Евгения, думать, прежде чем что-то говорить.
— Ммх… — тихо возмутилась я и отвернулась к окну.
Если он думает, что смог усмирить меня, то глубоко ошибается. Как и в том, что я буду работать у него на побегушках. На эту ночь у меня появилась крыша над головой в качестве дома этого московского богача, и мне не придется ночевать на улице. Вот мои корыстные мотивы. А что я буду делать дальше... Я подумаю об этом завтра.
4. Глава 4. Дима
— Эта будет твоя комната, – отворил я двери, пропуская вперед Женю, глаза которой увеличились до размеров блюдцев.
Ее реакция понятна, ведь она никогда не видела такой роскоши, которой располагает мой особняк. Она пришла, словно в музей, и разглядывала все вокруг с открытым ртом.
Она молча прошла в комнату, дотрагиваясь пальцами до всего, что попадалось ей на пути. Думаю, у нее шок. Эстетический. Она не обронила ни слова с тех пор, как вошла в дом.