– Нет! – испуганно ответил моторист. – Больше нет. Я пойду.
– Идите с Богом, – отец Василий перекрестил Андрея. – Да хранит вас Господь.
Андрей быстрым шагом вышел из храма и почти бегом проскочил мимо калеки.
– И вы я вижу, забыли попросить Господа о моём исцелении, – вслед Андрею громко сказал тот.
– Чего?
Севастьянов остановился и с раздражением посмотрел на калеку.
– Я просил вас, когда вы входили в храм, помолиться за моё исцеление, – с укоризной сказал больной человек. – Это же так просто. Но вы забыли, как и тот ваш тёзка, который хотел откупиться деньгами.
– Ты прости, браток, – извинился моряк. – У меня тоже проблем выше крыши. Ну забыл я про тебя, прости. В следующий раз помолюсь, хорошо?
– Как знаешь! – лукаво сказал калека. – В следующий раз тебе будет не до меня. Иди уже. Тебе спешить надо.
Моряк весь был в своих мыслях. Когда он отвернулся от калеки, он не сразу понял, где находится и куда надо идти. Андрей замешкался, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.
– В порт иди! – услышал моторист голос калеки. – Да поторопись!
Севастьянов повернулся и безропотно пошёл. Он даже не задумывался, почему так беспрекословно выполнил приказ больного бездомного. Ноги сами несли его в порт.
Андрей Владимирович задумчиво ходил по кают–компании. Он явно был на взводе.
– Валдис Теодорович, – недовольно говорил Севастьянов. – Неужели в таком портовом городе вы не смогли найти нормального моториста?
– Нормального – нет! – с прибалтийской невозмутимостью ответил капитан.
– Хорошо! Тогда любого. Дойдём до Монте–Карло, поменяем.
– До Монте–Карло надо ещё дойти.
– Послушайте, Валдис! – Андрей понимал, что давить на капитана нет смысла. Подниекс профессионал. Надо было договариваться. – Я не нарушаю нашу договорённость. Как только «Джина» отходит от стенки, командуете вы. Договор есть договор. Но задачу вам всё–таки ставлю я. Я запланировал выход на сегодня. У меня есть на это основания. Поэтому, я хочу… нет! Я требую, чтобы мы вышли в море сегодня. С мотористом или без него, меня не интересует. Хватит вымачивать якорь.
Подниекс встал, поправил причёску, аккуратным, выверенным движением надел фуражку и сказал:
– Извините за упрямство, Андрей Владимирович, – в моменты, когда Подниекс волновался, он начинал говорить с сильным латышским акцентом. – Мы сегодня выйдем в море. Моторист будет. Я пойду дам распоряжение.