Но никакой пьянки, в том смысле, в котором себе нафантазировал боцман, в каюте шефа не было. Андрюха вообще наотрез отказывался выпивать, а Андрей Владимирович выпивал в меру. Так для поддержания духа. Андрюха рассказал тёзке про свою босяцкую жизнь. Про друга Кочергу, про воришку Барабана, про мать и её сожителя Данилу, про тётку и про любимую пивную, что на углу Набережной и Цветочного бульвара. Ну и про Зинку свою с её волосатым Витей. И, конечно же, не забыл рассказать про лучшего друга Юру Исакина. Очень сожалел, что не знает как у Юры здоровье. И что вообще с ним происходит.
– Вернёмся в Приморск, первым делом Юрку разыщу, – закончил своё повествование моторист.
А Андрей, в свою очередь, в один из вечеров поведал Андрюхе о своём пути в этом бренном мире.
– Мой папа был театральным художником. Причём, как говорила мне мама, очень талантливым и востребованным. Он работал в московском театре. Я этого не помню. Был тогда совсем маленьким. У меня в памяти остались только сильные руки и запах хорошего табака. Отец курил трубку, кто–то привозил ему хороший табак. А мама была переводчицей. Она отлично знала французский и английский. Они и познакомились в театре. Мама приехала в театр, где работал отец с какой–то иностранной делегацией. Переводила. Там отец увидел её и всё, любовь–морковь. Всё у нас в семье было хорошо. Но однажды отец пропал.
– Как пропал? Сбежал что ли? Или как? – насыпал вопросов Андрюха.
– Поехал с театром на гастроли во Францию. После последнего спектакля в Марселе, труппа поехала с экскурсией на Мальту. Он на корабль не вернулся. Искали несколько дней, но не нашли. Скандал был жуткий. Комитетчики решили, что сбежал наш театральный деятель. Маму отовсюду уволили и из Москвы выслали. А куда было ехать? В Москве у родственников отца оставаться было нельзя. Да и родственники эти сразу после исчезновения папы от него отказались. Партийные были. Их судить за это нельзя. Люди они хорошие. Система была такая. Все должны были выказывать общественное порицание. И поехали мы к маминой тётке в Ленинград. Мама пошла учителем в школу с английским уклоном. Отсюда и безупречный английский. Мне вообще языки легко давались. Потом получила комнату в коммуналке. Через год коммуналку стали расселять и нам дали квартиру. Спасибо и на этом. Хоть какой–то угол свой был.