- Обознался. Иди куда шла. - грубо говорит он.
Я застываю на месте. Нужно уходить, подсказывает мне мой туго соображающий мозг.
- Пошёл на хер, придурок, тебя вежливости не учили?
Блин, что я говорю, опять мой дурацкий язык. Поздно понимаю, что сказала лишнее. Он же с удивлением смотрит на меня, вытаращив свои чёрные глазищи. Кира хватает меня за руку и с силой затаскивает меня в здание. Чувствую, что он провожает меня своим взглядом по жжению в области лопаток.
- Я, конечно, знала, что ты идиотка, но не до такой степени, - шипит мне в ухо Кира.
Я не успеваю ничего ответить, так как мы заходим в уже почти полную аудиторию. Занимаем свободные места. И я выдыхаю. Кира, не отрываясь, смотрит на меня.
- Ну, он же не узнал меня, - говорю ей тихо.
- Почти не узнал, считай, тебе крупно повезло. Обходи его стороной. Ты поняла меня?
Она сильно злится на меня.
- Я тебя когда-нибудь точно прибью, - шипит Кира.
Отсидев все пары, мы движемся к остановке.
- Кира, успокойся, давай дома поговорим, тут много народу.
Она зло осматривается по сторонам и замолкает. Затем с силой дергает меня за руку и затаскивает за угол здания.
- Что ты делаешь?
- Тихо, - шепчет она, - помолчи. Она начинает выглядывать из-за угла.
- Он ждёт тебя, ты допрыгалась. - говорит Кира и поворачивается в мою сторону.
Я вижу в ее глазах испуг. Выглядываю из-за угла и вижу, как Макс стоит у машины и оглядывает всех, мимо проходящих, студентов. Он точно кого-то ищет.
- Может все-таки не меня? - говорю я тихо.
- Может быть и не тебя, но я бы не стала рисковать. Все-таки с твоей внешностью мы хорошо поработали, узнать он тебя не должен был.
- И, что будем делать?
- Подождём, когда он свалит.
Макс
Какого хера я тут торчу уже час? Сам не понимаю. Эта рыжая стерва не даёт мне покоя. Куда бы я ни пошёл, я везде искал ее взглядом. Мания какая-то. Черт, нужно бы оставить все, как есть и забыть эту девчонку. Я не мог. Она развела меня, как малолетку, а я такого простить не мог. А ещё, я не мог забыть нашу с ней проведённую ночь. Мне раньше казалось, что все бабы одинаковые. В ней же я почувствовал что-то другое. Она не играла.
Не было этих приторных наигранных стонов. Не было той покорности, с какой они всегда смотрят мне в глаза. В ее глазах я видел бурю и стонала она точно не от притворства, ей нравилось то, что я делал с ней.