Я сама не знала, нравится мне или нет, но что-то было в этой картине до дрожи близкое мне и знакомое. Я уже однажды пережила расставание, я была той самой девушкой с картины. И сейчас я испытывала смущение, как если бы, глядя на эту картину, кто-то мог увидеть в девушке меня. В то же время я испытывала мучительное удовольствие от того, что художник столь талантливо сумел передать этот миг, когда осознаешь расставание.
– Нравится, – промолвила я и внезапно решила: – Я ее даже, пожалуй, куплю!
– А она не продается, – улыбнулся парень.
– Правда? – изумилась я. – А как же надпись при входе, что после выставки посетители смогут купить себе любую понравившуюся картину?
– Да, посетители могут. Но эта картина не продается. Тебе ее не продадут.
Я вскинула брови.
– И почему же?
– Потому что она будет напоминать тебе о прошлом. Я наблюдал за тобой. Глядя на нее, ты загрустила.
– Пожалуй, – согласилась я, – какая наблюдательность.
– Таким девушкам, как ты, не стоит грустить о тех, кто уходит в туман.
– Хорошая попытка, у тебя такой тонкий метод съема, – усмехнулась я, – так значит, ты и есть художник?
Он протянул мне руку, но мою не пожал, а коснулся губами.
– Никита.
– Лия.
– Я бы хотел тебя нарисовать.
– У меня есть парень. И вряд ли ему это понравится.
Никита пожал плечами.
– А у меня есть девушка. Могу рисовать тебя в присутствии наших пассий. Согласна?
Я улыбнулась. Он был забавным. И ответа моего ждать не стал, положил руку мне на пояс и предложил:
– Давай я покажу тебе другие картины?
Он водил меня по всей выставке, рассказывал о своих работах, когда и где он их писал, что его вдохновляло.
Ему было двадцать, после девятого ушел из школы и уехал с матерью во Францию, где в дальнейшем и получил диплом художника. Полгода назад вернулся в Питер и поселился в квартире бабушки, которая переехала к дочери во Францию, поближе к младшим внукам. Как раз в парадной дома его бабушки и была организована выставка.
Картину «Расставание» мне так и не продали. Я даже хотела разыграть обиду, но Никита шепнул мне: «Она тебе не нужна!» – и пригласил к себе, где, по его словам, была еще сотня картин.
Никита обладал непосредственностью и очарованием ребенка, сексуальностью мачо и незаурядным умом. С ним было легко и приятно общаться. Зайти к нему я отказалась. Тогда он предложил меня подвезти. Он водил белый «Купер»-кабриолет.