И вот таким образом, посредством правильного слова, не лукавя, не пересекая границ, он подводит своего неизлечимого больного к определенному выводу, когда самому больному становится ясно, что он обречен. Но из-за того, что сделано это было очень сострадательно, можно сказать с нежностью, но в то же самое время честно, осознание своей обреченности больной воспринимает спокойно. Почти спокойно, насколько спокойно можно принять факт своей обреченности. Он был очень мудро подготовлен. Не даром врачи добрые, кроме многих положительных качеств, ещё и хорошие психологи, знатоки человеческой душ.
Легко ли врачу доброму быть честным? Ведь этот пациент действительно мог стать для него в какой-то мере близок и дорог. Они столько всего обсуждали, играли в шахматы, так многое обогащало их через их общение. За время всего знакомства у них сначала обнаружилась, а потом и укрепилась взаимосвязь. Но врач добрый понимает очень простую вещь – если он не сделает по отношению к обреченному то, что должен, больной просто потеряет время, пребывая в своих иллюзиях, и может оказаться совершенно не подготовлен к тому, чтобы одеть «деревянный бушлат». Потому что для подготовки, и, чтобы «костюмчик сидел», нужно время.
Когда кому-то в руки попался захватывающий роман, какой-бы ни была приятной какая-то глава, однажды подходит её конец. И для того, чтобы прочитать роман весь до конца, приходит время перелистнуть страницу. Глава сменяется главой только посредством переворачивания страницы. Таковы реалии жизни.
Слава Богу за врачей добрых. Т.е. честных!
«Голая правда. Нет времени на расшаркивания».
Говорят в момент ухода человека с этой земли, к нему вдруг на какие-то мгновения приходит Момент Истины. Сознание проясняется, всё моментально становится на свои места, с глаз спадает пелена. В этот момент ему становится всё понятно, ясно, осознанно. Он за какие-то доли секунды моментально сканирует свою жизнь и возможно впервые встречается, вернее упирается лбом в Очевидность Реальности.
В реальность того, что его жизнь была не жизнью, а спектаклем одного актера в его собственном лице. В этот момент он осознаёт, что реальная Жизнь это совсем не то, что он воспринимал за таковую. Что она, эта реальная Жизнь, как-бы находилась от него на расстоянии вытянутой руки и всегда сопровождала его актёрствующую, играющую какую-то роль мумию.