– Ну что ж, сударь, – прервал его Бенаси, – комната господина Гравье в вашем распоряжении, пожалуйте…
Когда они входили в дом, доктор торопливо распахнул дверь, и Женеста подумал, что он рад заполучить постояльца.
– Жакота! – крикнул Бенаси. – Приезжий господин будет у нас обедать.
– Позвольте, сударь, – возразил Женеста, – не лучше ли сначала договориться об оплате.
– Какой оплате? – переспросил доктор.
– За мое содержание. Не станете же вы даром кормить нас – меня и мою лошадь…
– Если вы богаты, – ответил Бенаси, – то заплатите; если нет – ничего и не надо.
– Ничего? – заметил Женеста. – Это, по-моему, дороговато. Но дело не в том, беден я или богат, – скажите, пожалуйста, не мало ли будет десяти франков в день, не считая оплаты за лечение?
– Терпеть не могу принимать плату за радость, которую я испытываю, оказывая гостеприимство, – произнес доктор, нахмурив лоб. – Лечением же я займусь только в том случае, ежели вы мне понравитесь. Богачам не купить моего времени, оно принадлежит жителям нашей долины. Не надобно мне ни славы, ни богатства, я не требую от больных ни восхвалений, ни благодарности. Деньги, которые вы мне уплатите, пойдут гренобльским аптекарям за лекарства, необходимые здешним беднякам.
Всякий, услышав эти слова, произнесенные резким тоном, но без горечи, подумал бы, как Женеста: «Вот это – душа человек».
– Так, значит, сударь, – сказал офицер со свойственной ему настойчивостью, – я буду платить вам ежедневно десять франков, вы же располагайте ими, как вам заблагорассудится. Итак, решено, а об остальном уж мы столкуемся, – прибавил он, беря доктора за руку и пожимая ее с подкупающей сердечностью. – Сами увидите, я не сквалыга, хотя и предлагаю за свое содержание всего десять франков.
После этой борьбы, в которой Бенаси не выказал ни малейшего желания прикинуться великодушным благотворителем, мнимый больной вошел в дом врача, где все было под стать обветшалым воротам и одежде владельца. Каждая мелочь говорила о том, как равнодушен Бенаси ко всему, что не является насущной необходимостью. Он провел Женеста через кухню – это был самый короткий путь в столовую. Если кухню, закопченную, как в харчевне, украшал богатый набор посуды, то роскошь эта была делом рук Жакоты, прежней служанки кюре, которая имела обыкновение говорить «мы» и полновластно хозяйничала в доме у доктора. Если на камине и стояла начищенная грелка, то уж, конечно, потому, что Жакота любила поспать зимой в тепле, а заодно согревала грелкой и постель хозяина, который, как она говорила, ни о чем-то не позаботится; Бенаси же нанял ее за те достоинства, которые всякому другому показались бы невыносимым недостатком.