— Я ведь не проверил, не носишь ли ты стилет за подвязкой.
Подвязки — вовсе не те кружевные штучки, которые в ходу у нас, а
жесткие тесемки — вообще-то обхватывали мои ноги под коленом, а
вовсе не там, где он шарил.
— Руки убери, — прошипела я, пытаясь его оттолкнуть. Проще,
наверное, было сдвинуть сосну, в которую я упиралась спиной.
Альбин широко улыбнулся. Глаза его, устремленные на мое лицо,
потемнели, ноздри хищно расширились. Я заерзала, пытаясь увернуться
от обжигающих прикосновений. Ладони Альбина скользнули к мои
коленям, но не успела я выдохнуть, как он снова двинулся под юбку,
большие пальцы огладили внутреннюю сторону ног, пробираясь все
выше. Я охнула, на несколько мгновений разучившись дышать. Здесь
женщины не носили нижнего белья и то, что еще четверть часа назад
казалось естественным, сейчас заставило почувствовать себя и вовсе
голой под полным вожделения мужским взглядом.
— Там… негде спрятать, — прошептала я. Язык не слушался, а от
жара, залившего тело, кажется, должны уже были загореться и сосна,
и подстилка из иголок на земле.
— В самом деле? — Он продолжал улыбаться, но в голосе
прорезались незнакомые хриплые нотки. Замер, по-прежнему не отрывая
взгляда от моего лица.
Я облизнула внезапно пересохшие губы. Альбин выпрямился, одернув
мою юбку, но не успела я облегченно вздохнуть, как он придвинулся
ближе — куда еще ближе-то! — и накрыл ладонями мою грудь.
— Здесь тоже, скажешь, негде спрятать? — все так же хрипло
поинтересовался он. Пальцы безошибочно нашли чувствительные точки.
Я всхлипнула. Хотелось провалиться сквозь землю — и от этих
бесцеремонных прикосновений, и от самого Альбина — знает ведь, что
я не могу дать отпор и упивается своей властью. И от собственной
реакции, потому что не только смущение заливало краской мои щеки и
не только от страха сердце колотилось как ненормальное.
Да что ж это, я же не профурсетка какая! Даром что намек Альбина
про стилет за подвязкой прекрасно поняла. В нашем мире он был не
столько оружием профессиональных убийц, сколько принадлежностью
проституток — маленький, незаметный, но помогает утихомирить
буйного клиента или намекнуть нежелающему платить, что так себя не
ведут.
И так, как я, себя не ведут.
— Да пусти же ты! — вскрикнула я. — Нету у меня оружия, ничего
нет! Я не убийца!