Вот только почему он смотрит на меня, как на…
— Вернулась, шлюха? — выдохнул он и отвесил мне пощечину.
В голове зазвенело, я отшатнулась, схватившись за горящую щеку.
Лицо брата исказилось горем и яростью, он открыл рот, но сказать
ничего не успел. Сама не знаю, каким образом в моей руке оказался
совок, которым мы выгребали золу из очага, словно сам прыгнул, как
в кино. Я перехватила его поудобнее — увесистый, на длинной
ручке.
— Еще одно слово в том же духе, и я сломаю эту чугунину об
тебя.
Фил вытаращился так, словно у меня выросли рога, а за спиной
развернулись черные кожистые крылья. «Девка слова поперек не
скажет, тихая», — вспомнила я Джека. Ева в самом деле была тихой.
Хоть и считала себя старшей, обязанной заботиться об остальных, но
беспрекословно слушалась отца и брата. Да и с сестрами предпочитала
не ссориться, сглаживая острые углы. Из тех, кто скорее
расплачется, чем разозлится. Я, наверное, такая же.
Была такой же до тех пор, пока человек, к которому я пришла за
советом как к другу семьи, посоветовал мне не беспокоиться. Банк
заберет квартиру, продаст с аукциона, разницу между ценой и долгом
отдадут мне, будет на что жить, пока учусь. Где жить? Да хоть у
него. Не даром, конечно, по хозяйству пошуршать, ну и ночью
пригреть, само собой. А на мои деньги он покушаться не будет, что
он, зверь какой.
Я разбила о его голову бутылку дорогого коньяка, выставленную на
стол «помянуть родителей». Потом сама не понимая, что на меня
нашло, несколько недель тряслась, что он заявит в полицию.
Обошлось. Но что-то все-таки сломалось внутри тогда. Наверное,
поняла: рассчитывать можно только на себя, никто не поможет.
Сейчас внутри бушевала та же ярость, порожденная обидой. Уж от
кого-кого, но от брата я такого не ожидала. Даже неинтересно было,
как он догадался — Ева ведь никому не сказала, просто выскользнула
из дома еще затемно.
Впрочем, догадаться нетрудно. «Встрепанная, с расцарапанным
лицом, и губами, раскрасневшимися от поцелуев» — прозвучал в памяти
бархатный баритон. Я стиснула зубы. Вот кого следовало бы отходить
чугунным совком. Но Альбину-то я слова поперек сказать не
осмелилась, а против брата расхрабрилась. При том, что Фил вовсе не
был злодеем, просто он тоже прекрасно понимал: стоит девушке
оступиться один раз, и ее утащат на дно. А заодно и сестер: если в
семье выросла блудница, с чего остальным быть чистыми?