– Разумеется, сэр.
Эдвард Томпсон поднялся с места, по сравнению с взъерошенным Фредди он выглядел устрашающе солидным.
– Я уверен, что ты проведаешь Сару прямо завтра утром, не так ли, Фредерик?
– Конечно же, сэр! – Фредди проводил тестя до входной двери, с нетерпением ожидая, когда же старик уберется восвояси.
– В десять я заберу мать Сары из больницы. Уверен, что и ты там уже будешь, да?
– Конечно же, сэр.
– Отлично, Фредерик. – Тесть повернулся в дверях и в последний раз взглянул на него. – Мы ведь понимаем друг друга?
Они почти ничего не сказали, но отлично поняли друг друга.
– Думаю, да, сэр.
– Спасибо, Фредерик. Доброй ночи. До завтра.
Фредди издал протяжный вздох облегчения, когда закрыл дверь за мистером Томпсоном, и плеснул себе еще виски прежде, чем лег в постель, размышляя о случившемся с Сарой и ребенком. Каково это потерять ребенка, размышлял он, но не хотел слишком в этом вопросе копаться. Фредди мало знал о подобных вещах и не желал углублять свои знания. Он жалел Сару, не сомневался, что она ужасно себя чувствует, но удивлялся, насколько наплевать ему было на ребенка, да и к Саре особо глубокой привязанности он не испытывал. Поначалу Фредди мечтал, что их брак станет сплошным весельем: постоянные вечеринки, можно ходить куда хочешь. Он не подозревал, что будет чувствовать себя связанным по рукам и ногам, таким утомленным, подавленным, загнанным в угол. В семейной жизни ему не нравилось ничего, даже Сара. Она красавица и стала бы идеальной женой для кого-то другого. Да, первое время она поддерживала дом в идеальном состоянии, отлично готовила, была гостеприимной, умной и приятной собеседницей, и даже волновала его физически. Но теперь одна только мысль о постоянной спутнице жизни была ему невыносима. Меньше всего на свете Фредди хотелось быть женатым. А еще он испытал ни с чем не сравнимое облегчение, когда жена потеряла ребенка. В его воображении младенец был похож на глазурь на отравленном пирожном.
На следующее утро он явился в больницу еще до десяти часов, с полным осознанием долга, чтобы мистер Томпсон увидел его, приехав за женой. Фредди был мрачен в черном костюме с черным галстуком, но, по правде говоря, физически больше страдал не от горя, а от дикого похмелья. Он купил цветы для Сары, но ее, похоже, не тронул этот жест: Сара лежала в постели, уставившись в окно. Она держала мать за руку в тот момент, когда Фредди вошел в палату, и на мгновение он ощутил укол жалости. Она повернула голову, чтобы взглянуть на мужа, не говоря ни слова, а слезы покатились по щекам. Ее мать тихо вышла из палаты, сжав на прощание руку дочери и коснувшись плеча зятя.