«с точки зрения вероятности или необходимости» [10, с. 455], т. е. мимесис.
С кругообразным движение философ связывает цикличность церковного календаря, а также архаичную календарно-земледельческую культуру древних языческих народов. Музыка «пребывает в сфере форм бытия» – пишет Мартынов, развивая мысль Пифагора, говорящего о «музыке сфер». «Музыка – это не то, что слышится, – продолжает философ, – и даже не то, что звучит, но то, чем звучит звук, и то, что звучит в звуке, а также то, что своим не слышимым звучанием обеспечивает само существование форм бытия. <…> Пение не предназначено для слушания – оно является неотъемлемой частью пути очищения, в то время как пение Казеллы предназначено исключительно для слушания, которое во времена Данте почиталось делом хотя крайне привлекательным, но и сомнительным одновременно. Узаконенное или целенаправленное слушание полагает конец пребыванию музыки в сфере форм бытия» [13, с. 83]. Таким образом, предназначение музыки заключается не в том, чтобы ее звучание услышал кто-либо, но в том, чтобы звучание это могло служить некой «распоркой» бытия. Так как музыка является неотъемлемой частью совершения ритуала, будь-то знаменный распев, песня шамана или весенняя закличка. Пребыванию ее в сакральном пространстве отводится хотя и не первейшее, но достойное место. «Из поколения в поколение на протяжении столетий до скончания веков, и каждый, кто принимает участие в таком воспроизведении, кто пропевает положенное песнопение в установленное богослужебным чином время, как это делалось бесчисленное количество раз до него, вступает в это мелодическое пространство и начинает реально пребывать в нем, а значит, тем самым, реально пребывает и в монашеском братстве, и в литургическом церковном единении, и в Боге» [13, с. 168].
«Высшим мыслимым уровнем пребывания в сакральном является уровень ангелов, чье пребывание в сакральном сопровождается вечным круговращение вокруг Божьего престола. Это круговращение является моделью для всего того, что претендует на пребывание в сакральном. <…> Согласно текстам Ареопагита, ангелы, непосредственно созерцающие Славу Божию, или, другими словами, соединяющиеся с сиянием этой славы в созерцании, совершают именно кругообразное движение. В христианской традиции такое же кругообразное движение совершает душа во время молитвы. То, что кругообразное движение определяется как сакральное, подчеркивает его сущностное отличие от прямолинейного движения, которое, согласно тем же текстам Ареопагита, ангелы совершают, когда нисходят к более низким чинам и областям творения, чтобы приобщить и их к плодам своего созерцания. Т. к. более низкие чины и области творения не способны воспринять созерцаемое высшими ангелами во всей полноте, то при передаче «от высшего к низшему происходит неизбежный процесс профанизации» [12, с. 180]. Именно поэтому в рамках русской традиции противопоставление кругообразного и прямолинейного движения есть противопоставление сакрального и профанного.