Правда, с ребенком тут уж никак не угадаешь, кто родится, девочка или мальчик. Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется, – нда, «слово»… Мне отозвалось дочерью. Как-то она там, в больнице? Скорее всего, еще спит, как-никак раннее утро, а она раньше десяти никогда не встает. Соня!»
Так думал Варухов всю дорогу до метро. Чем ближе к станции, тем больше становилось людей и тем быстрее они шли в толпе, которая зарождалась на поверхности земли и утра.
Суета неуловимо засасывала, позволяя обращать внимание только на самое нужное: ни на кого не наталкиваться и избегать пробок на лестницах, у турникетов и в дверях. Все мысли, которые недавно занимали Варухова, благодаря этой деловой суетливости незаметно ушли куда-то вглубь души, в подвалы сознания, а его внимание вынужденно сосредоточилось на движение в середине толпы.
Поездка в столичном метро не располагает на философский лад. Где тут рассуждать – лишь бы бока не помяли. Привычно маневрируя среди курток, шуб, дубленок и пальто – ведь это первое и, пожалуй, единственное, что замечаешь в метро, – и стараясь не толкать их обладателей, Игорь Петрович проскользнул в дверь-хлопушку и заспешил по истертым гранитным ступеням вниз, к жерлу-входу в саму подземку.
Привычно скользнув взглядом по надписи над входом «Метрополитен им. ВИЛЕНИНА», Варухов в который раз отметил ее абсурдность. (Во-первых, кто такой Виленин? А во-вторых, как может метрополитен иметь имя, ведь он не живой?)
Он проскользнул мимо дежурного, который с деланным равнодушием поглядывал на проездные документы госслужащих, и окончательно слился с единой массой людей, спешивших на работу.
Вагон метро довольно сильно качало, отчего соседи то справа, а то слева, в зависимости от того, ускорялся или замедлялся ход поезда, наваливались на него. Читать газету было неудобно. Но сорок минут дороги до работы в метро больше всего подходили для отечественной прессы.
Отсутствие кофе скрашивалось теснотой и общей тупой сосредоточенностью окружающей толпы. Чтение газеты в темноте вагона всегда требует определенного навыка. Не так просто разворачивать и сворачивать простыни газетного листа, когда вагон качает. Но Варухову было опыта не занимать: он привык к этому довольно давно, с тех пор как после института его распределили сначала в милицию, а потом на службу в прокуратуру.