И исчез, как будто не был.
Видели, как подлетал,
Как схватил платок шелковый,
А потом, совсем пропал.
Как исчез, никто не видел
И никто не мог сказать,
Где хотя б его искать.
А Иван домой вернулся,
Сивку-Бурку отпустил,
Смачно выпил ковшик квасу,
Влез на печь и загрустил,
Вместе с шелковым платком.
Притворился дураком.
Вот домой вернулись братья,
Помолились на распятье.
Были чуть навеселе
И расхвастались в избе:
«Ах какой красавец дивный
Появился на коне.
До невесты-то допрыгнул,
Но пропал не зримо где».
«Вы случайно, не узнали
В этом молодце меня?»
«И дурак ведь дураком!
Так и он себе о том!»
«И туда же, – за невестой!
Олух! Господи, небесный!»
«Ты на печке да бочком…
Сопли шморгай кулачком!»
День, другой прошёл за делом.
Царь извелся царским телом,
Исхудал. А дочь ревёт
И покоя не даёт.
Собирает в царский терем
Царь удалых молодцов,
Чтоб без всяких там послов,
Выявить – кто он таков?
Этот молодец незванный,
Так негадано, нежданно
Промелькнувший, как звезда,
И неведомо куда.
«Как же так? Свою победу
Силой вырвал у других!
Значит он и есть жених!»
«А чего тогда он скрылся?
Почему он не явился
Так как надо – за женой?»
«И вообще! Он кто такой?»
Попытались было сгладить,
Мол сбежал и леший с ним.
Вон их сколько! Поглядим!
Можем снова разыграть…
Но царевна – на кровать.
И давай реветь в подушку.
Царь ей ласково на ушко:
«Я велел устроить пир.
Может явится – кумир?»
Братья в город, на пирушку,
Надурняк, с чужой кадушки,
Отхлебнуть чуток винца —
Это ж честь, для молодца.
Ну, Иван опять за стремя:
«Братья! Мы ж едино семя!
Ну возьмите ж погулять».
«Да окстись! Ядрёна мать!»
«Опозоришь пред «людями»,
Отвяжись, куда тя брать?»
Ускакали братья в город.
Вышел Ваня погулять,
В чисто поле, за загон,
Вызвал Сивку и вдогон.
Вот приехал. Входит в терем,
Спрятался среди гостей
И тихонько ожидает
Очередности своей.
А царевна всех обносит
Чашей зелена вина.
Тот, кто чашу принимает,
Пьет во здравие до дна.
Смотрит Марьюшка, как парни
Утираются платком,
Но платочек не знаком.
Вот доходит до Ивана,
Смотрит парень, вроде, тот,
Но и вместе с тем не тот.
Тот был в княжеском наряде.
Этот – чистый обормот.
Наливает чашу Ване,
Ваня выпил не спеша,
Достаёт платок шелковый
И кладёт его к устам.
Увидала свой платочек,
Это был последний штрих:
«Папа, вот он, мой жених».
«Да, зятёк не очень важный, —