А на следующий день заболел Сергей, мне пришлось к нему поехать. Палыч с Юркой должны были пойти на Кантимировскую, 26, в медпункт, делать реакцию Манту. Мы расстались с Алешкой, я сказала ему, что пойду, попытаюсь сдать биологию, а сама поехала на улицу Софьи Ковалевской. Вот и первая ложь! Первая ли? А не было ли все ложью с самого начала. Сережка обрадовался мне, как ребенок, а я думала о другом. Попав в круговорот сплошной лжи, я не боялась запутаться, я чувствовала себя здесь, как рыба в воде. Вся моя жизнь была полна лжи и любовных треугольников, все было привычно, но мерзко до жути. Я уже не была школьницей, которая ко всем жизненным перипетиям относится с легкостью. Я жалела всех и себя в первую очередь и злилась от бессилия, что нельзя ничего изменить. Я еще вечером в воскресенье, после кино с парнями, рассказала Сереге, что влюбилась в Палыча, он не поверил. И во вторник, увидев меня, он тоже не верил, не верил ни во что плохое, пока я рядом. Я была его убежищем, домом, смыслом жизни, я не могла предать. Но я уже предала его, каждой своей мыслью я предавала его. Я еще не осознавала, что играю человеческими чувствами. Однако я предполагала, что поиски одного единственного Человека, могут привести к человеческим жертвам, но не к уничтожению всего человечества, в самом деле. Я не хотела ни чьей гибели, я просто решила жить в своих параллельных мирах и получать по максимуму то, что они в состоянии мне дать.
В среду, 19 декабря мы пошли с Лешкой гулять по Невскому, купили за 1 рубль разноцветный зефир и направились в «Октябрь» на фильм «Зеленая кобра». Более отвратной кинокартины я в жизни не видела. Толпа черных туземцев носилась по экрану взад-вперед вместе с папочкой Натальи Кински, ужасным уродом. Но мне было, в сущности, все равно, что смотреть, где находиться – Алешка был со мной, и это было все, что мне нужно, да еще разноцветный зефир скрасил наше пребывание в кино.
В четверг, 20 числа я вырядилась в фетровую ковбойскую шляпу и поехала на физкультуру в общагу. Водитель 21 троллейбуса пускал слюнки всю дорогу. Я выскочила на кольце и побежала переодеваться для занятия. Девчонки отпали от моего прикида, какой-то араб пытался со мной познакомиться, но мне было не до них, я ждала конца занятий, чтобы скорее увидеть того, для которого весь этот цирк. Но Палыча не было в общаге, они играли в футбол, на другой стороне замерзшего бассейна около «Позитрона». Я увидела его еще издали, нас разделяло полотно тонкого льда. Что же делать, обходить «бассейку» и терять полчаса драгоценного времени. Не в моих это правилах что-то терять! Я пошла по льду. Шаг за шагом, на непомерно высоченных каблуках, в дурацкой шляпе, которую так и норовил сорвать ветер. Пласт тяжелого снега покрывал лед, было страшно, а вдруг я провалюсь, я, честно говоря, не люблю играть с тем, что опасно для жизни, то есть безрассудно рисковать жизнью. Но я шла, все ближе и ближе, продвигаясь к своей цели. Палыч поднял голову и узнал меня; он ударил по мячу, шутя, забил гол и громко крикнул: – «Все конец игры, за мной пришли». В толпе мелькнуло недовольное лицо Юрки. Я поднялась на гранитный барьер и утонула в объятьях своей любви… Не когда бы ни подумала, что через 12 лет он вспомнит эту шляпу, а я то уже и забыла о ее существовании, детские игры в «Д'Артаньянов» были давно позади.