Картина изменилась, выставленные по периметру сетки и щиты, наряду со стоявшими вдоль них крупными ребятами в камуфляже, а также огромные немецкие овчарки, расположившиеся так же часто, как и сами охранявшие, напоминали сюжет какой-то военной операции. Женька достал мобильник и сделал несколько снимков, за что чуть не получил по физиономии, и только после этого залез на спину своего нового двухколесного друга, выжал сцепление и, уносимый ветром, скрылся из виду. Теперь он молился о более-менее приличном состоянии моста, до которого петляющая между пшеничных полей дорога со всеми ее недостатками все-таки обещала добраться. Если ему еще придется вплавь преодолевать реку, а она здесь совсем не ручеек, а полноценное судоходное русло, то придется лишиться еще и большей части одежды. Он был полностью уверен в своих силах, и нисколько не сомневался в том, что переплывет, что бы это ему не стоило, а вот вынужденная необходимость явиться к предмету своего обожания в одних портках, его вовсе не радовала. Обошлось, мост, хоть и местами покоцанный, стоял целехонький и вполне приемлемый для езды по нему. Преодолев путь по дощатому настилу, ничуть не сбавляя скорости и выехав с него в низину, Женька все-таки притормозил, почувствовав, как его заносит от проскальзывания шин по мокрой от росы траве. Ему предстояло подняться на небольшой склон, а там уже по ровной дороге еще километра два и дело будет в шляпе. Но именно этот участок оказался наиболее трудным, он несколько раз съезжал с опушек в заросшие разноцветьем канавки, как по катку, не успевая выруливать и уворачиваться от их изобилия. В конец, измучив и себя, и мотоцикл, остановился, отдышался, а переведя дух, спрыгнул с него и бросился срывать окружающую его красоту, при этом, не разбирая, цветок ли попадался или высокий куст травы. Он не думал о Лине, о том, какое удовольствие ей доставит эта благоухающая разноцветьем охапка полевых зарослей, то был всего лишь выброс мозга. Слишком много непонятного, неподдающегося какому-нибудь объяснению, а также препятствий за последние несколько часов, требовали от сознания продолжить начатое. Когда его руки уже не в силах были обхватывать собранный им куст и тяжесть букета дала о себе знать, он остановился, соображая, чем теперь все это связать, а не найдя ничего более подходящего, чем носовой платок, вынужден был поделить свой трофей практически надвое. На минуту ему показался букет неказистым, но источавший им аромат свежести и тонких сладковатых ноток, придал ему уверенность в необходимости взять его с собой, успокоив будоражащие мысли о страшной силе разрушения.