Светлана посмотрела на Кридина, но тот не решился откровенничать с охранником. И он поспешил распрощаться. Светлана впервые за долгие годы испытала стыд унижения. Ее тупой мужинек не захотел с ней встречаться. Ха-ха. Нужен он ей больно, придурок. Даже ни разу не пришел дочку навестить. Папаша называется. Ради кого и ради чего она вынуждена испытывать эти унижения?..
Светлана вспомнила, как все было. С какой стати она теперь должна выручать Кридина. Да честно говоря, он осточертел ей в институте. Ночной вояж с его женой она согласилась сделать только ради этой женщины. Чисто по-человечески её было жаль, и Светлана считала своим долгом ей помочь. Но только ей, а не Кридину. Этот горе-бизнесмен сам себе копал яму и не один год. Институт письмами закидали покупатели его станков, а ему хоть бы хны. Он думал, так будет продолжаться вечно. Но, как известно ничего вечного не бывает, наступает момент истины, когда за свои поступки нужно расплачиваться. Для Кридина это время наступило, и удивительного в этом ничего нет. Светлану занимал другой вопрос. Могла ли она несколько лет назад представить, что вот так среди ночи будет дожидаться своего никчемного мужа, добиваться его аудиенции и о чем-то его просить? Даже не ради себя, ради кого-то. Да никогда!
Какой же кудесник так искусно сложил эту звездную комбинацию? Кто вытащил из колоды счастливый билет Василия?..
Светлана не заметила, как из-за угла вывернул кортеж машин. Обычно такие иномарки с воем и свистом проносятся по улицам, не уступая никому дорогу. А тут белый «Мерседес» с ослепительным светом фар, а за ним два джипа медленно и неслышно вкатились во двор дома. За плотно закрытыми тонированными стеклами играла веселая музыка, и казалось, что из машин выходить никто не собирается. Они будто замерли в ожидании чего-то. Светлана ощутила, как ей передается напряжение, заполнявшее салоны фешенебельных иномарок. После небольшой паузы дверь «Мерседеса» открылась, и оттуда вылез высокий, хорошо сложенный парень, с короткой стрижкой и дерзким, мужественным лицом. В его облике проглядывала небрежность. Потертые джинсы и черная лайковая куртка, одетая на майку, толстые золотые цепи на шее и на запястье, огромный перстень-печатка с блеснувшим бриллиантом на безымянном пальце… Он презрительно посмотрел на сидящих на скамейке женщин, сделал паузу, будто напрягая мозги для принятия нужного решения, но не найдя его, грубо приказал: