– Записал, что еще?
– Пожалуй, все.
– Как у тебя идут дела?
– Да, в общем-то, неплохо.
– Как Лагуна?
– Под контролем.
– А как движется наша научная работа?
– Да пока никак.
– Это плохо. Запомни, Василий, тебе нужно реализовать свое предназначение в жизни, все остальное, поверь мне, херня. Так что не забывай об этом. Если тебе нужны дополнительные средства, скажи, не стесняйся, мы скупиться не будем.
– Да нет, спасибо, Альберт Станиславович, дело не в деньгах.
– А в чем?
– Пока не знаю.
– А кто знает, Василий? Пора нам встретиться и обсудить этот вопрос.
– Встретиться можно. Только где и когда?
– Я завтра приеду в твой ресторан пообедать.
– Приезжайте. Только завтра на обеденный час у меня уже запланирована встреча. – И Василий пояснил: – Из Красноармейска давний друг должен приехать.
– На который час у вас запланирована встреча.
– Точное время не оговаривалось.
– Ну, тем более, если мы придем одновременно, я закажу себе еще несколько блюд, и буду ими наслаждаться.
– Все шутите?
– Да нет же, в твоем ресторане действительно хорошо готовят. Так что ты молодец, что смог все организовать. Давай до завтра. Береги себя, Василий.
– До свидания, – произнес Василий, когда в трубке уже раздались короткие гудки.
Он буквально кинул трубку. От разговора с Альбертом в душе вновь появился неприятный осадок. Все, что в жизни Василий имел, чего достиг, всем от начала и до конца он был обязан этому человеку. И, тем не менее, он для него был неприятен. Альберт оставался для него чужим, беспрекословно повелевающим, подавляющим его сознание, его психику и нервную систему. Василий это понимал и, наверное, от этого ему становилось не по себе. У него было чувство, будто в его не подготовленную к атаке бесов душу вылили ушат помоев, и теперь ему предстояло их переработать. В такие моменты его тело сотрясала дрожь, и он долго лежал в ванной, будто смывая с себя грязь или негативную энергию, повторяя много раз вслух и про себя: «Господи помоги!»
Когда неприятный черный осадок в его душе начинал растворяться, он мог дальше жить и работать.
После разговора с Альбертом, Василий стоял под холодным душем до тех пор, пока тело его не стало содрогаться от холода. Этот озноб он никак не мог остановить, растирая тело полотенцем.
– Да ты с ума сошел, – Зинка в очередной раз прикусила язык, но, видя, что ее выпад остался не замеченным, накрыла Василия одеялом и сама прижалась к нему разгоряченным телом.