– Давай сюда…
Кридин понял, что обращаются в первую очередь к нему, и не стал дожидаться воспитательных тумаков, он подошел к Павлику и после его едва уловимого кивка головы, поспешил спуститься вниз по лестнице. Вслед за Кридиным спустились и парни. Кто-то из них щелкнул выключателем, и подвальная комната озарилась светом. Кридин не успел осмотреться, как Санек пристегнул его наручником к каретке железной кровати, одиноко стоявшей в углу и пояснил:
– Слышь, придурок, мы пока свет оставим включенным, чтобы тебя крысы не съели. Ты посиди, подумай, а завтра мы приедем, и ты нам точно скажешь: когда и где ты отдашь нам деньги.
– Какие деньги? – Кридин будто не понимал, что от него требуют.
– Как какие? Твой долг перед заводом. Или ты уже о нем забыл? Из-за тебя, придурок, люди несколько месяцев зарплату не получают, еле-еле концы с концами сводят, а ты тут жируешь и еще фуфло нам гонишь. Гони деньги, понял! Не отдашь, я тебя лично пришибу, как таракана.
– Эй, эй, мальцы, давай наверх, не заводитесь там, – послышался сверху голос старичка-боровичка, которого гоблины звали по-отечески Егорычем.
Парни не посмели его ослушаться, дали Кридину по пинку и поднялись по лестнице. Павлик, как будто в раздумье, наклонился в проеме лаза и пояснил:
– Слышь, чудило, мы крышку закрывать не будем, чтобы ты не задохнулся, но если, что выкинешь, сам понимаешь, мы тебя на куски порежем.
Кридин ничего не ответил. Через пару минут он остался один, прицепленный к кровати. Наручник больно сжимал его запястье, рука начала отекать, но разве могло это сравниться с душевной болью, которая доводила до отчаяния, а состояние безысходности рождали мысли о самоубийстве.
Нет, Кридин не считал себя слабаком, он будет бороться до конца, и эту мысль о суициде легко отогнал. Он только хотел понять: как он всегда ловкий изворотливый человек мог попасть в такую глупую ситуацию? И даже не столько глупую, сколько драматичную.
Случайно? Но каждая случайность, входит в цепь закономерностей. Что он не понял, не увидел? Что за испытание ему предстоит пройти? При всем своем верхоглядстве Кридин понимал, что нынешнее стечение обстоятельств – плод его мыслей и поступков.
И какого хрена, он поддерживал эту «перестройку»? Что ему не жилось спокойно? Он ведь всегда был человеком, уверенным в завтрашнем дне? Он умел радоваться жизни. Любил ее, и она отвечала ему тем же. Что заставило его изменить свои принципы? Стать мечтателем, и в свои сорок лет поверить в посулы мошенников и провокаторов. Ну, как же, хотелось попробовать силы, как говаривал Боря Гликман, в махровом капитализме, в жесткой конкурентной борьбе, где обязательно есть победители и побежденные. Вот и попробовал. А ведь в период перестройки каждый инженер был уверен, что победителем будет именно он.