– В прошлом году, – снова подал голос возница. – И вовсе курьёз приключился на маскараде – весь Остров потом целый месяц над этим смеялся.
– Уважаемый, – сразу же напрягся Таль. – Ваше дело править лошадью, а не трепаться!
– Пусть расскажет! – попросила Иголочка, которой тут было всё в новинку и вызывало интерес. – Пожалуйста!
Мэтр с ворчанием сдался, хотя в глубине души знал, что ничего хорошего кучер рассказать не сможет по определению. Как он может знать что-то стоящее, когда его самого не то, что бы на бал, его бы даже к воротам имения близко не подпустили бы? А всё, что ты слышишь от другого рассказчика – доверия заслуживает мало. Даже то, что ты видишь своими глазами, вызывает у опытного человека сомнения, поскольку иллюзионисты живут и весьма востребованы в Белокамне. Поэтому как вы можете поручиться за то, что виденное вами представление не разыграно актёрами или чародеем?
– Спасибо, госпожа, – кивнул возница, обрадованный тем, что за него заступилась такая красивая леди. – Так вот. В прошлом году на балу встретились барон Олвери и весьма симпатичная длинноволосая леди, и…
Услышав имя, Таль сразу же напрягся, поскольку сия история была известна ему не понаслышке и с очень неприятной стороны. Ведь именно его барон принял за ту длинноволосую напудренную красавицу, которую потом добивался весь вечер. Несмотря на то, что мэтр открытым текстом сказал своему собеседнику о том, что он мужчина и представился по всем правилам приличия, эта информация ненадолго задержалась в хмельном мозгу аристократа. Уже через полчаса пьяный толстяк стал снова увиваться за Талем, стараясь всё время сделать ему комплимент или ущипнуть за зад, называя эльфийской красоткой и великосветской мамзелью. Ответить грубостью мэтр опасался, стараясь избегать барона, но тому всё же удалось найти его в саду, где тот пытался спрятаться от любвеобильного толстяка. Усыпив бдительность мэтра разговорами, что Олвери хочет поговорить о работе, ему удалось приблизиться к модельеру, наивно решившему, что аристократ хочет заказать себе у него магической одежды. Но его заключения оказались ошибочными, поскольку подойдя на критическое для броска расстояние, барон попытался насильно затащить Таля в кусты, но на его громкие вопли и звуки борьбы сбежались все гости. Естественно, что конфуз вышел знатный. Особенно, когда до Олвери наконец дошло, что его жертвой чуть не стал мужчина. Естественно, что обоих голубков тотчас высмеяли, что оскорбило тогда Таля, не смевшего прибегнуть к насилию над аристократом, до глубины души. Сам Олвери поспешил покинуть бал, поскольку теперь все дамы улыбались или кривились в его присутствии, не в силах скрыть рвущегося наружу смеха или отвращения. Именно после этого вечера вернувшийся домой Таль поспешил заплести свои локоны соответствующим образом, дабы своей причёской не напоминать всем женщины.