Свою группу они отыскали на детской площадке за зданием детдома. Ольга Дмитриевна, засунув руки в карманы плаща, медленно взад-вперёд бродила по небольшой асфальтной дорожке. Время от времени она оглядывала своих подопечных и делала им короткие замечания. Увидев подходящих к ней девочек, воспитательница заметно напряглась.
– Ольга Дмитриевна!
– Что? – Голос женщины прозвучал сухо и отрывисто, словно пистолетный выстрел
– Можно я погуляю? Там, у пруда?
– Да, конечно, иди. Только недолго.
Она всегда так говорила: «только недолго», поэтому такая фраза не значила ровно ничего. Ирина точно знала, что у них есть время как минимум до обеда.
Девочки, взявшись за руки, пошли прочь, и Ольга Дмитриевна с облегчением перевела дыхание. Она сама не понимала, почему в последнее время ей неуютно общаться ни с Соколовой, ни с Казанцевой. Впрочем, Вика и в лучшие времена особенной коммуникабельностью не отличалась.
Кто-то из мальчишек бросил им вслед камушек, и Ирина заторопилась свернуть за угол сарайчика.
Дорога много времени не заняла.
После того, как уехала Люба, Ирина старалась здесь не бывать: это место навевало слишком много воспоминаний. Не то, чтобы эти воспоминания были неприятны, совсем нет, Ирина с теплотой вспоминала чуть ли не каждую минуту, которую они провели вместе. Но само осознание, что всё это никогда больше не повторится, и что вряд ли ей вообще когда-нибудь придётся увидеть Любу, здорово портило настроение.
Ирина устроилась на своём обычном месте. Вика сначала уселась рядом, но вскоре вскочила и, отойдя в сторону, принялась собирать одуванчики. Ирина отвернулась. Ей не нравилось, когда рвали цветы, но свою маленькую подругу она ругать не хотела.
Ирина обхватила руками колени и задумалась, глядя как Вика перебегает от цветка к цветку. Она многое отдала бы за то, чтобы испытывать радость от таких вот простых вещей.
Светит солнышко, чирикают птички, в гуще зелёной травы словно крохотные солнышки торчат головки одуванчиков – И Вике больше ничего не нужно. Она счастлива той полной всеобъемлющей радостью, какой могут быть счастливы только маленькие дети.
А вот Ирина так не могла, и сама это прекрасно понимала. У неё в голове было слишком много всего, о чём нужно было беспокоится. Но, даже если не было повода о чём-нибудь переживать, груз былых неприятностей отравлял беспечность сиюминутных радостей.