Мои выжившие в боях «старички» и отважные «ветераны» приступили к обучению новичков. Полные сил, надежд и оптимизма новобранцы трудолюбиво тренировались на мишенях. С нетерпением и страхом ждали они настоящую схватку с врагом. Ведь каждый из них призывался, чтобы стать героем!
Но хвалебные эпитеты касались не только сибиряков. Вся Российская глубинка была одного покроя. Надёжная. Кряжистая в достижении своих целей. Строгая, малоразговорчивая и молчаливая, привыкшая к холоду и лишениям, резкая на слова, не всегда с дружбою к порядку и дисциплине, но абсолютно беспощадная к своему врагу.
В любом случае, это были стойкие и сильные солдаты.
Что касается смерти, да это же не про них. Молодость же дана, чтобы радоваться каждому мгновению своего векования. Слишком оптимистичными были новобранцы, чтобы думать о старухе с косой. Может быть, даже наивными.
Наши безусые юнцы были уверены в своем бессмертии, но с тревогой ждали своего первого боя. Однако, какова судьбинушка ждала их впереди: триумф и победоносная виктория, либо?..
Но, но!.. Только бы не каркали им вслед, суеверные люди
– Выше голову, солдатушки! Ничего. Живы будем, не помрем!..
– А ну-ка, разговорчики в строю! Шагом марш, ребятушки! Р—р—раз, раз, два, левой!
– Поначалу защитим Ленинград, а уж там поговорим, побалагурим! Левой, левой, р—р—раз, раз, два, три, левой!
– Подтянись, не отставай! Вперед родные! Левой, левой, р-р-раз, два!
– Да хранит вас всех Господь!
Кто выживет в смертоубийстве, пойдет дальше. А кому уж не судьба, останется на родине своей, в палестинке поднебесной. Обернётся на веки-вечные пуховым одеялом.
Благодарная родная землица Родины всех примет…
Бои были кровопролитными. На взаимное уничтожение сторон. Новгородская область край непредсказуемой погоды.
Зимой, не смотря на обилие болот и влаги, случались трескучие морозы. Руки пристывали к стволу миномета. Из атаки возвращались немногие, лишь каждый пятый боец. Состояние их было ужасным.
Пришедший из резерва полк в 1000 штыков заменял чудом уцелевшую в живых горстку сохранившихся людей. От предыдущего состава оставалось целыми в лучшем случае до роты в 120 человек.
Страшное дело смотреть на остатки наших частей. Истерзанные боем, оглушенные, израненные, обмороженные, обескровленные. Этих людей вряд ли заботил человеческий облик. Закопчёные, грязные, оборванные и обмотанные каким-то тряпьём, женскими платками и полушалками. Они с трудом понимали, в каком направлении надо двигаться. Психическое состояние многих было на пределе.