Так вот, когда засыпала в ту ночь, я была полна самых противоречивых эмоций. Эмоции… вся моя жизнь строилась на них. Иногда это меня даже изумляло: откуда их столько во мне берется?? Смотрела на окружающих – люди как люди, спокойно идут себе и думают о чем-то, и только я у них на глазах сгораю заживо – когда от чего: то от ненависти к некстати образовавшейся пробке, то от всепоглощающей любви к герою свежепрочитанной книги, то от тоски по ушедшему лету.
Вот и в тот день меня раздирало изнутри все и сразу – по несчастному стечению обстоятельств, все эмоции были негативными. Я ненавидела родителей, утверждавших, что мне нет дела до семейных дел (в данном случае имелась в виду, кажется, гора немытой посуды). Ненавидела подругу, которая не принесла мне нужный конспект – без него я не смогла сдать в срок задание, и теперь мне не светил экзамен «автоматом». Ненавидела одного парня, с которым еще вчера все шло очень хорошо, а сегодня он даже не позвонил. И наверняка еще что-то ненавидела – этого сейчас уже не вспомнишь. В общем, все сложилось одно к одному, картина складывалась неутешительная: с родителями мне не повезло, подруге на меня плевать (она даже не извинилась, кстати), тому парню я ни капли не нравлюсь (а я уже настроилась на то, что наш роман затмит все голливудские истории любви разом). И вывод – я самая несчастная девушка на свете, я хочу умереть.
Да, я презирала весь мир с такой силой, будто не собиралась назавтра, как всегда, полюбить его вновь. Но когда я проснулась утром (после Хранилища), мне уже не было дела ни до чего.
Пустота поначалу показалась мне блаженной. Потом – немного странной. А потом… потом я почти привыкла.
Правда, не привыкли родные. Отвели меня к психологу за ручку – я в общем-то и не сопротивлялась, зачем. И вот солидного вида дама с приторно-добрым взглядом, с каким обычно протягивают конфетку ребенку, задает мне вопросы. Я безропотно отвечаю. Да, возможно, я испытывала чересчур сильные эмоции в последнее время перед… тем, что произошло. Стресс для организма? Да нет, я уверена, для него это было совершенно обычным делом. Депрессия? Не думаю. Я просто наполовину умерла.
Это не метафора, нет. Я побывала на том свете. (На лице дамы появляется смесь терпеливой снисходительности с состраданием). Нет, это был не сон. Что видела? Ладно, расскажу, если хотите. Там была моя родственница, двоюродная тетка. Встретила меня с распростертыми объятиями прямо у ворот, а я отшатнулась, потому что понятия не имела, кто она – бедняжка умерла от рака, когда мне едва исполнилось три. А еще потому что от нее несло духами – так, будто она даже не вылила на себя флакон, а, по меньшей мере, искупалась в ванне, наполненной этими духами. Я спросила, кто она, чувствуя при этом странное умиротворение. Она мне представилась.