Ты ведь тоже, Андрей Павлович, так и останешься на «Суворове»… Это твой корабль, ты здесь человек номер два. А во многом номер один. Как, к примеру, сейчас, когда занимаешься простым допросом непонятно кого… И в Цусимском сражении, возможно, именно ты поведешь израненный броненосец в ту последнюю ночь… Но никто и никогда об этом не узнает. Потому что выживших к утру не останется…
Пока тот ходит за лейтенантом, меня так и подмывает заглянуть на стол. Особенно в первую бумагу. Ведь там минуты с секундами, где я потом их раздобуду?.. Одиннадцать северной, сто девять восточной – все это замечательно, конечно… Но бухту Камрань я и без них смогу найти. А вот точные координаты бы мне, как кровь из носу! Где же я вам Гугл тут достану?
Дверь открыта настежь, Македонского не видать… Рискнуть?..
Поднимаюсь со стула, делаю осторожный шаг. Другой.
Стол перфекциониста, все разложено по местам… Куда же ты его мог задевать? Вот протокол, исписанный мелким почерком… Слов не разобрать, к тому же вверх ногами. С краю несколько листов под внушительным пресс-папье… Они? Пытаюсь вытянуть верхний, не поддается… Бумаги бы не порвать! Поднимаю тяжелую принадлежность, и точно! Вторым листом рапорт на гербовой бумаге. «Рапортъ». Лихорадочно бегу глазами по строчкам… Где?! И скорее интуицией, чем слухом, понимаю: «Пора валить!»
Кладу все, где росло, и пулей падаю на стул. Очень вовремя. Через секунду в дверях появляется знакомая парочка.
– Пока что вы свободны, господин Смирнов… – Македонский осматривает каюту и бросает взгляд на стол. Предательское пресс-папье подло раскачивается, и если заметит…
Мною немедленно овладевает удушливый приступ сильного кашля. Так, совершенно случайно… Может же человек покашлять иногда? Ну, вот и я о том же! Я вообще в воде больше часа провел, если что…
– Вам плохо? – Голос участливый, даже встревоженный. Быстрыми шагами подходит к столику в углу, наливает воду из графина. – Выпейте!
Мне становится окончательно стыдно.
Обратный путь проделываем в том же порядке: впереди я в нижнем белье и тапочках, сзади вышагивает доблестный Борис Арсеньевич. Все такой же немногословный и самоуверенный тип. Разве чуть более вежлив и к «направо-прямо-вперед» иногда добавляет «поверните».
Несколько раз встречаем матросов. Те, вытягиваясь, удивленно таращатся на незнакомую личность под конвоем.